Поклонники Нимрода и его царицы считались возрожденными и очищенными от греха через крещение, а крещение, в свою очередь, черпало свою силу из страданий этих двух великих вавилонских божеств. Но в отношении оправдания халдейская доктрина заключалась в том, что для того, чтобы получить оправдание и быть угодными Всевышнему, люди сами должны заслужить это через дела и заслуги. То, что это было так, показывают примечания Кристи к книге Уварова "Eleusinian Mysteries": "Господин Уваров считает, что одной из основных тем Мистерий было указание человеку способа для возвращения к Всевышнему. Эти способы носили характер очищения (т.е. способ очищения от греха) путем победы над телесной жизнью. Соответственно, Мистерии назывались "Телетэ" (совершенствования), потому что они должны были содействовать совершенствованию жизни. Те, кто очищались посредством них, назывались "Телуменои" и "Тетелесменои", т.е. "доведенные до совершенства", что зависело от усилий самого человека". В "Метаморфозах" Апулея, который сам прошел обряд инициации в мистериях Исиды, явственно вырисовывается та же самая доктрина человеческих заслуг. Здесь богиня обращается к одному из героев его рассказа: "Если ты ЗАСЛУЖИШЬ мою божественную защиту прилежностью, покорностью, религиозным рвением и нерушимым целомудрием, ты можешь быть уверен, что я, и только я, продлю твою жизнь на срок, превышающий отведенное тебе судьбой время". Когда этот человек получил подтверждение благосклонности к нему богини, то в его адрес звучат поздравления: "Счастлив он, благодарение Геркулесу! Трижды благословлен тот, кто благодаря невинности и честности своей прожитой жизни ЗАСЛУЖИЛ особое благоволение небес!" Так было при жизни. По смерти нужно было получить паспорт для невидимого мира также на основании заслуг самого покойного, хоть, как мы дальше увидим, умершим в вере давалось имя Осириса. "Когда тела заслуженных людей [в Египте] бальзамировались, - говорит цитирующий Порфирия Уилкирсон, - у них доставали внутренности и помещали их в сосуд, над которым (после других погребальных ритуалов) бальзамировщики обращались к солнцу с молитвой об усопшем". Текст ее, согласно Эуфанту, который перевел ее с греческого оригинала, был таков: "О Солнце, наш верховный повелитель! И все вы, боги, дающие человеку жизнь, примите меня и даруйте мне пребывание с вечными богами. На протяжении всей моей жизни я добросовестно поклонялся богам, которым меня научил поклоняться мой отец; я всегда уважал своих родителей, которые зачали это тело; я никого не убил; я никого не обманул, а также не содеял никакого вреда ни одному человеку". Таким образом, в молитве упор делался заслуги, послушание или невинность человека. Доктрина Рима в отношении оправдания грешника точно такая же. Конечно же, само по себе это мало о чем говорит относительно связи между двумя системами - вавилонской и римской (католической); ведь со времен Каина учение о человеческих заслугах и самооправдании глубоко сидела в сердцах падшего человечества. Но стоит заметить, что в двух системах оно имело одинаковое символическое выражение. Согласно папским легендам, Святой Архангел Михаил отвечает за весы "Божьей" справедливости, и что на двух противоположных чашах взвешиваются заслуги и недостатки умершего, и, в зависимости от того, в какую сторону склонится чаша весов, человек будет оправдан или осужден. Как показывают дошедшие до нас египетские памятники, халдейская доктрина оправдания символически выглядела точно также, за исключением того, что в земле Хама чаши весов вместо Святого Архангела Михаила держал бог Анубиус, и что добрые дела взвешивались отдельно от плохих, по поводу чего велась специальная запись, после чего подводился окончательный итог и на его основании выносился окончательный вердикт. Уилкирсон говорит, что Анубиус и его весы иногда имеют разное описание в деталях. Но из его слов ясно, что сам принцип всегда был один и тот же. Вот как он описывает одну из таких судных сцен, предшествующих принятию в Рай: "Цербер сторожит ворота рядом с местом, где находятся весы справедливости; Анубиус, начальник весов, поставил на одну чашу вазу с добрыми делами, а другую чашу - эмблему истины, чтобы установить, можно ли человека впустить. Если вес недостаточный, человека отвергают, и Осирис, судья мертвых, наклоняет свой скипетр в знак осуждения и выносит приговор в виде возвращения души умершего назад на землю, чтобы поселить ее в свинью или другое нечистое животное... Но если СУММА его дел, записанная Тотом (тот, кто стоит рядом и отмечает результаты различных взвешиваний, производимых Анубиусом), свидетельствует о ДОСТАТОЧНОМ уровне для того, чтобы быть допущенным в царство благословенных, Хорус, взяв в руку табличку Тота, приводит его к Осирису, который в присутствии Исиды и Непти сидит на троне в своем дворце посреди вод". По всей видимости, так же символически выглядела процедура оправдания делами и в самом Вавилоне; отсюда и такая сила написанного Всевышним на стене, где была предсказана гибель Бэлшаззара (Валтасара): "Тэкэл – ты взвешен на весах и найден очень легким". (Дан. 5:27) В системе персов, в большой степени заимствованной из Халдеи, принцип взвешивания и сравнения добрых и злых дел был очень хорошо развит. "Считается, что на протяжении трех дней после смерти, - пишет Вуа в книге "Nineveh and Persepolis", где описывает доктрину персов относительно мертвых, - душа парит вокруг своего мертвого тела в надежде на воссоединение; на четвертый день является Ангел Сэрох и ведет ее на мост Хиневад. На этом сооружении, которое, по их верованиям, соединяет небо и землю, сидит Ангел Справедливости и взвешивает дела смертных. Когда преобладают добрые дела, на мосту душу встречает сияющая фигура, которая говорит: "Я добрый ангел, я изначально был чист, но добрые дела сделали меня еще чище". Затем он берет благословенную душу за шею и ведет ее в Рай. Если преобладают прегрешения, душу встречает ужасный призрак, который завывает: "Я твой злой гений; я был изначально нечист, но твои прегрешения сделали меня еще отвратительнее; из-за тебя мы будем несчастны до самого воскресения". После чего он тянет грешную душу в ад, где за ее грехи она будет мучима Ахриманом". Такова доктрина персов. То же самое есть и в Китае. Епископ Хэрд описывает как встречают душу в китайском аду, где посмертной душе являются различные фигуры: "Одна из них всегда держит весы, где на одной чаше лежат грехи, а на другой - добрые дела". "Похожие мифы были и в греческой мифологии", - добавляет Хэрд. А Сэр Дж.Ф.Дэвис так описывает действие принципа в Китае: "У человека как бы имеются дебиторский и кредиторский счета, на которые ежедневно записываются его добрые и злые поступки, а в конце года подводится баланс. Если баланс в его пользу, то это служит основанием запаса добрых дел на следующий год; если против него, - в будущем его нужно ликвидировать совершением добрых дел. Составляются различные сравнительные списки хороших и плохих поступков. Убийство человека приносит сто пунктов в минусе, а один акт милосердия дает один пункт в плюсе... Спасение жизни человека дает столько же положительных пунктов, как и отрицательных пунктов за отнятие жизни; говорят, что такой добрый поступок продлевает жизнь человека на двенадцать лет".

Такой метод оправдания, с одной стороны очень по самой своей природе крайне деморализующий, а с другой стороны вызывает у людей противоречивые внутренние чувства. Ведь кто сможет наверняка сказать, насколько велик "запас его добрых дел", чтобы они перевесили прегрешения человека. Насколько же отличается от этого содержащийся в Писании план Всевышнего по "оправданию верой" и "только верой, без дел закона", абсолютно безотносительно от заслуг человека, просто и единственно благодаря "праведности Мессии, которая дана всем тем, кто в Него поверил", избавляющая раз и навсегда "от всякого осуждения" тех, кто принял предложение Спасителя и верой соединился с ним. Нет воли нашего небесного Отца в том, чтобы кто из Его детей пребывал в сомнении и темноте относительно жизненно важного вопроса о его вечном спасении. Даже настоящий святой, без сомнения, временами может испытывать сильнейшие искушения, но это вполне естественное состояние нормального верующего, того, кто знает полноту и свободу благословений Благой Вести мира. Для Своих детей Всевышний положил самое надежное основание: "Мы узнали любовь ЙАУХУ УЛа к нам и приняли ее верой (1 Иоанна 4:16). "И я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни ангелы, ни силы ада, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, - ничто во всем творении не может отлучить нас от любви ЙАУХУ УЛа в ЙАУХУШУА хол-МЭХУШКАЕ, нашем Молкхиуле!" (Рим. 8:38-39) Этого не может сказать ни один из тех, кто "устанавливает свою собственную праведность" (Рим. 10:3), кто в любой форме ищет оправдания делами. Благословенная уверенность и утешение могут исходить лишь от простой веры и надежды на бесплатную и незаслуженную благодать Всевышнего, которая дается только через Мессию, неизреченный дар любви Отца. Именно это помогло духу Лютера, как он сам признался, "стать свободным как полевой цветок", когда вопреки всем угрозам он противостал всяким церковным прелатам и светским властелинам, осуждавшим его учение. Именно такая убежденность во все века давала мученикам веры силы переносить не только заточение, но и смерть. Именно она освобождает душу, восстанавливает настоящее человеческое достоинство, отсекает корни любым претензиям священников. Только такая вера производит жизнь, наполненную любовью и сердечной привязанностью к исполнению заповедей и законов Всевышнего. И когда подводит человеческая природа, когда царь ужасов подступает совсем близко, бедный, виновный человек с чувством собственной незначительности может сказать: "О смерть, где твоя победа? О смерть, где твое жало? Слава ЙАУХУ УЛу! Он даровал нам победу в Молкхиуле ЙАУХУШУА хол-МЭХУШКАЕ!" (1 Кор. 15:55,57).

Во все века духовная деспотия, как папская, так и языческая, всегда проявляла свою крайнюю враждебность именно к такого рода уверенности во Всевышнем, такой уверенности в спасении. Ее (деспотии) главной целью всегда было удержать души своих приверженцев как можно дальше от прямого и непосредственного общения с живым и милостивым Спасителем и, в конечном итоге, от уверенности в Его милости. Цель была во внушении чувства необходимости в человеческом посредничестве, чтобы посредством этого утверждаться на руинах людских надежд и счастья. Принимая во внимание те усилия, какие папство прикладывает к упрочению учения о непогрешимости и сверхъестественной силе ее священников, их участию в возрождении и прощении грехов, можно было бы предположить, что все папские приверженцы должны радоваться в постоянной уверенности своего личного спасения. Но все обстоит как раз наоборот. После всех своих претензий на абсолютную власть, папство провозглашает постоянное сомнение в спасении человека, что на Тридентском Соборе было зафиксировано в виде отдельного постулата: "Ни один человек не может знать с непогрешимой точностью о том, ПОЛУЧИЛ ЛИ он благодать Всевышнего". Держать свою паству в постоянном сомнении и неуверенности относительно ее положения в вечности - это довольно хитрая тактика - "мудрая в веке сем". В языческой системе только священник мог претендовать на знание того, как лягут весы Анубиса. Исповедание было своего рода репетицией или, лучше сказать, пародией на страшное взвешивание перед судным престолом Осириса. Священник проводил суд на основании добрых и злых поступков своих прихожан. Его власть и влияние в значительной степени основывались на принципе рабского страха, и обычно он следил за тем, чтобы весы склонились в худшую сторону, чтобы паства была более послушна его указаниям по совершению добрых дел, необходимых для перевешивания злых. Поскольку только он сам судил о том, что это за такие добрые дела, то и предписывал их выполнение в соответствии со своими эгоистическими склонностями для усиления собственной власти и авторитета своих приказаний. Кроме того, что сам человек должен был совершать предписанные "добрые дела", дополнительное бремя ответственности ложилось и на его наследников. Если бы кому-нибудь было позволено не сомневаться в будущем спасении, то после смерти такого человека священник оказался бы не у дел - его просто не позвали бы позаботиться о посмертном состоянии усопшего. В этом отношении католические священники во всех деталях скопировали поведение священников Анубиса, бога весов справедливости. При исповедании богатого или влиятельного человека они поворачивали дело так, что у человека обязательно оказывалась перевешенной чаша прегрешений. И они не давали ему ни малейшей надежды, пока тот щедро не осыпал деньгами их самих или их аббатство, или кого другого (что другое), угодное им. Тогда деньги оказывались в состоянии перевесить чашу с грехами. В письме исповедника французского короля Людовика XIV излагается метод достижения согласия развратного монарха на издание эдикта, инициировавшего жестокие преследования невинных гугенотов. Из письма видно, как страх перед весами Святого Михаила принес желаемый результат: "Много раз после того, - пишет хитрый иезуит, говоря о страшном грехе, в котором король был виновен, - много раз после того, как я выслушал его исповедь, я пугал его всеми муками ада, заставлял его воздыхать и трястись от страха, прежде чем отпустил ему грехи. Благодаря этому, я увидел, что он попал под мое влияние и согласился меня слушаться. Тогда я вновь повторил ему всю историю его греха, показал насколько ужасен был грех, и что этот грех не может быть прощен, пока он не совершит какой-нибудь добрый поступок, чтобы УРАВНОВЕСИТЬ грехи и удалить совершенное злодеяние. В конце концов, король спросил меня, что ему следует делать. Я ответил, что он должен искоренить в своем королевстве всех еретиков". Это и был "добрый поступок", который следовало положить на чашу весов Святого Архангела Михаила, чтобы ПЕРЕВЕСИТЬ грех. Нечестивый король, терзаемый совестью, согласился совершить "добрый поступок", и еретики были истреблены; король получил отпущение грехов. Только на тот раз, ведь потом ему пришлось делать еще множество других "добрых дел" для заглаживания новых грехов. Таким образом, как язычество, так и папство дают людям пить "одурманивающее вино разврата" (Откр. 18:13). Язычество делает это при помощи весов Анубиса, а папство - при помощи весов Св.Михаила, что в точности соответствует описанию Ефрема, который "с неверными весами в руке любит обижать" (Осии 12:7). Египетский Анубис был в точности таким же как и греческий Меркурий - "богом воров". И Св.Михаил в руках Рима в точности соответствует им. Он со своими весами и папской доктриной о заслугах превратили Католическую Церковь из дома Всевышнего в ничто иное как в "вертеп разбойников". Грабить людей ради денег - плохо, но несравненно хуже - отнимать у них еще и души.

* Bishop HAY. Sincere Christian. Вот слова епископа Хэя: "Он абсолютно требует, чтобы мы НАКАЗЫВАЛИ себя за свою поразительную неблагодарность и выполняли требования Божественной справедливости за злоупотребления Его милостью". Формы "наказаний" хорошо известны и описываются в данной книге.

4. Хорус, согласно одной из версий мифа, был как Осирис разрублен на куски (PLUTARCH, De Iside). В классических мифах Греции эта часть легенды обычно находится на заднем плане, а он показывается как победитель в поединке со змеей; но даже и в этом случае, иногда говорится о его насильственной смерти: Порфирий говорит о том, что он был убит змеей, а Пифагор пишет о его нахождении в чреве дельфийского Трипоса (BRYANT).

6. Наконец, из "Метаморфоз" Овидия мы узнаем, что до своей битвы с Питоном Аполлон использовал свои лук и стрелы исключительно для охоты на оленей и других животных. Все это достаточно убедительно доказывает его сильное отождествление с могущественным Вавилонским Охотником.

\\\\\\\\\\\\\\

Кроме самобичевания со стороны идолопоклонников в качестве умилостивительной жертвы-ритуала требовалось также нанесение порезов на теле. "Во время торжественного проведения Мистерий, - говорит Юлиус Фирмикус, - необходимо было придерживаться порядка, который был при смерти бога". Осирис был разрезан на куски; поэтому, для имитации его участи от его поклонников требовалось делать надрезы на своем собственном теле. Отсюда и поведение священников Баала, когда Илия бросил им вызов, которые, чтобы умилостивить своего бога и побудить его на совершение желаемого, чуда "кололи себя по своему обыкновению ножами и копьями, так что кровь лилась по ним" (3 Царств 18:28). В Египте, где население в целом хоть и любило прибегнуть к кнуту, похоже неохотно использовало нож; но даже здесь многие на своем собственном теле имитировали расчленение Осириса. "Египетские кариане, - пишет Геродот в уже упоминавшейся книге, - во время этого торжества обходились с собою еще более жестоко и разрезали себя мечами". Нет сомнения, что именно о таком поведении гласит одна из заповедей закона Моисея: "Ради умершего не делайте надрезов на теле вашем" (Левит 19:28). * Такого рода надрезы на теле широко практикуются при поклонении индуистским божествам и являются умилостивительными ритуалами или дисциплинарными епитимьями. Хорошо известно, что они практиковались в ритуалах Бэллоны, ** "сестры" или "жены римского бога войны Марса", чье имя "Оплакивающая Бэла" ясно указывает на происхождение ее мужа, от которого римляне выводили свое генеалогическое древо (родословную).

В наиболее дикой форме такие жертвоприношения практиковались на гладиаторских боях, которые римляне, вопреки своей хваленой цивилизованности, так любили смотреть. Несчастные, которые были обречены на участие в таких кровавых зрелищах, обычно делали это не по своей доброй воле. Но сам принцип, по которому проводились такие зрелища, был таким же, который практиковали священники Баала. Они носили умилостивительный характер. Фусс пишет, что такие гладиаторские зрелища были посвящены Сатурну"; а у Аусониуса мы читаем, что "амфитеатры набирали гладиаторов, чтобы в конце декабря те своей кровью УМИЛОСТИВЛЯЛИ несущего серп Сына Неба". Вот что пишет Юстус Липсиус: "Где вы можете наблюдать, чтобы гладиаторы одновременно сражались во время Сатурналий и делали это для УМИЛОСТИВЛЕНИЯ Сатурна. Причина этому, как мне кажется, в том, что Сатурн входит не в число небесных богов, а в число инфернальных (адских). Плутарх в своей книге "Краткие повествования" говорит, что "римляне считали Кроноса подземным и инфернальным богом". Нет сомнения, что это совершенно верно, поскольку имя Плутон - это лишь синоним имени Сатурн ("Скрытый"). *

Но в свете реальной истории исторического Сатурна мы находим более приемлемую причину для варварского обычая гладиаторских боев в Риме, когда на праздники под нож шли толпы людей. Если вспомнить, что Сатурн и сам был расчленен на куски, то легко увидеть возникновение идеи о том, чтобы жертвоприношения в его честь совершались в аналогичной форме, когда на его день рождения люди рубили друг друга на куски, лишь бы умилостивить этого бога и заслужить его благоволение. Практически то же делали и те язычники, которые резали и бичевали самих себя, чтобы угодить своему богу и умилостивить его, и посредством этого создать запас "добрых дел", которые потом можно было бы положить на весы Анубиса.

В папской системе епитимьи не только направлены на достижение таких же целей, но, по большому счету, они идентичны вавилонским. Я, вообще-то, не знаю, используют ли католики ножи, как это делали священники Баала; но определенно то, что они рассматривают пролитие своей собственной крови в качестве умилостивительной жертвы, которая приносит крайне благоприятное благоволение "Бога" и удаляет множество грехов. Пусть читатель посмотрит на то, чем занимаются в Ирландии в Ло Дэре пилигримы, которые ползают на коленях по острым скалам и оставляют за собой кровавые следы. А теперь скажите, есть ли принципиальная разница между таким поведением и нанесением себе порезов ножами? В том, что касается самобичевания себя плетками, последователи папства буквально заимствовали это у поклонников Осириса. Каждый слышал о флагеллантах (флагеллант - человек, занимающийся самобичеванием - прим. переводчика), которые публично бичуют себя на праздниках католической церкви, и которые считаются святыми первой воды. В раннюю эпоху мессианской эры такие самобичевания считались чисто языческими. Афинагор, один из ранних христианских апологетов, высмеивал язычников за их веру в то, что грех может быть искуплен, или Всевышнего можно умилостивить таким способом. В Страстную Пятницу в Риме, Мадриде и других основных центрах римского идолопоклонства собираются многолюдные толпы, чтобы посмотреть на представление в виде избиения себя кнутами "набожными молящимися", которые усердно бичуют себя плетками, пока кровь не начинает литься ручьями со всех частей их тела. Они делают вид, что совершают это "для славы Христа" во время праздника, приуроченного ко дню его смерти, точно так же как это делали поклонники Осириса на празднике, где оплакивали его смерть. *

Не только в этом, но и во многих других отношениях обряды католической "Святой (страстной) Недели", как они ее называют, вызывают в памяти ритуалы в честь великого вавилонского бога. Чем больше мы рассматриваем эти ритуалы, тем больше мы поражаемся поразительному сходству между ними и египетскими празднествами горящих ламп, а также другими обрядами огнепоклонников в самых разных странах. В Египте великая иллюминация имела место за гробницей Осириса в Саисе. В Риме в связи с массовым зажиганием свечей во время "Святой Недели" также фигурирует "гробница Христа". На Крите, где находилась гробница Юпитера, для критян она была объектом для поклонения. Если католики не поклоняются так называемому "гробу Господня", то они поклоняются тому, что похоронено внутри. Также есть все основания полагать, что языческий праздник горящих ламп отмечался как часть традиции древнего огнепоклонничества. похожая церемония есть и в Риме во время Пасхальной недели, в чем безошибочно узнается обряд огнепоклонства, где главным объектом поклонения является огненный крест. Вот как один католический автор 19-го столетия красочно описывает эту церемонию: "Опускание горящего креста с собора или гробницы Св.Петра особенно эффектно смотрится ночью. Все покрыто бесчисленными лампами, создающими впечатление одного сплошного огня... Вся церковь наполнена большим количеством людей из всех сословий и стран, от особ королевской крови до последнего нищего. Все они восторженно смотрят на горящий крест. Через несколько минут в Собор Святого Петра, где швейцарские гвардейцы охраняют специально отведенное место, входят Папа и его кардиналы. Престарелый Понтифф распростирается перед ОГНЕННЫМ КРЕСТОМ в молчаливом поклонении. За ним склоняют колени и все присутствующие кардиналы, чьи торжественные облачения создают резкий контраст с их смиренным выражением лиц". Разве может быть более ярко выраженный и недвусмысленный акт огнепоклонства, чем это? А теперь посмотрите на это в связи со следующей цитатой из той же самой книги, как оба отрывка проливают свет друг на друга: "В Святой Четверг начались наши несчастья [от чрезмерного наплыва людей]. В этот бедственный день мы пришли в Сикстинскую часовню еще до девяти часов и увидели процессию, возглавляемую низшими чинами священства, за которыми шли державшие в руках длинные восковые свечи кардиналы, облаченные в великолепные одеяния, а в конце с непокрытой головой под покровом малинового балдахина шел сам Папа, несший в руках помещенную в коробку гостию, которая, как вам хорошо известно, является истинной плотью и кровью Христа. Он нес ее из Сикстинской часовни через внутренний зал в часовню Павла, где она была помещена в гробницу под алтарем. Я никак не мог понять, почему Христа следует хоронить до Его смерти, ведь распятие не имело место вплоть до Страстной Пятницы, следовательно, странно было видеть Его погребенным в четверг. Тем не менее, его тело лежало в гробнице во всех римских церквях, где практиковался этот ритуал, и оставалось там до полудня в субботу, когда, по причинам известным только им, Он, якобы, воскресал из мертвых под грохот палящих пушек, трубный звук и звон колоколов, которые были тщательно привязаны на рассвете в Святой Четверг, чтобы в них не смог проникнуть дьявол". Поклонение огненному кресту на Страстную Пятницу враз объясняет кажущуюся аномалию того, что "Христа" хоронят в четверг, а воскресает он в субботу. Все в порядке вещей. Ведь суббота по римскому календарю - это день Сатурна (Saturday), вавилонского бога огня, который, хоть и был инфернальным богом, являлся, как и Форонэус, великим "Избавителем". Поэтому, вполне естественно, что бог папской религии, называемый именем Христа, воскресает в свой собственный день - Dies Saturni (День Сатурна). *

* Так писательница описывала события, которые она видела в 1817 и 1818 годах. Похоже, что с тех пор произошли некоторые изменения, вызванные, возможно, привлеченным ею вниманием публики к такой анормальности; поскольку граф Влодайский, бывший католический священник, посетивший Рим в 1845 году, сообщил мне, что в тот год воскресение отмечалось в субботу не в полдень, а в девять часов вечера. Возможно, что это было сделано для того, чтобы разница между практикой Рима и изложенными в Священном Писании фактами не казалась такой вопиющей. И все же, факт остается фактом - воскресение Мессии отмечается не в Его день - воскресение, а в субботу, день Сатурна, бога огня!

За день до того, как с таким сильным пафосом поют "Miserere", когда это произведение трудно слушать без волнения, и многие от эмоций даже падают в обморок. А что если в основе этого лежит древняя песня Линусу, о чьей крайне трогательной и меланхоличной натуре писал Геродот? Определенно, это так. Значительная часть того пафоса, с которым поется "Miserere", зависит от партии сопрано; и вполне ясно, что ее происхождение восходит к Семирамиде, жене того, кто был историческим прототипом бога, чью трагическую смерть так патетически отмечают в разных странах. Семирамида, кроме всего прочего, известна еще и тем, что была изобретательницей пения, от которого берет начало современная партия сопрано.

Самобичевания, являющиеся важной частью епитимий, практикуемых в Риме вечером в Страстную Пятницу, в равной степени были важной частью ритуалов в честь известного бога-огня, откуда, как мы уже увидели, папство позаимствовало значительную часть своих ритуалов. Эти самобичевания "Страстной Недели", взятые вкупе с другими церемониями этого периода, являются дополнительным свидетельством истинного характера бога, чью смерть и воскресение празднует Рим. Примечательно, что в центре того, что называется католическим христианским миром, важные ритуалы, практикуемые здесь, являются древними ритуалами халдейских огнепоклонников.

** От "ама" (мать) и "рэца" (милостиво принимать), что в причастной форме звучит как "руца". Паусаний выражает недоумение по поводу значение имени Амарусия в отношении Дианы: "Что касается этого имени, я не смог найти никакого удовлетворительного объяснения этому". Но священный язык ясно показывает его значение.

В Риме ее вали "Bona Dea" (добрая богиня). Мистерии этой богини отмечались женщинами с особой секретностью. В Индии поклоняются супруге Вишну - богине Лакшми, "Матери Вселенной", которая считается обладающей самым милостивым и добрым нравом; и этот нрав выражается также как и у вавилонской богини. "Во время праздника Лакшми, - пишет Колман, - не приносятся никакие кровавые жертвы". В Китае великие боги, от которых зависят судьбы человечества, в сознании людей представляются ужасающими; но есть еще богиня Куаньинь, "богиня милости", которую китайцы Кантона воспринимают как аналог Римской Девы. Согласно верованиям, она смотрит на виновных людей сострадательным взором и старается спасти несчастные души от мучений, на которые те обречены в мире духов. Она пользуется у китайцев особой популярностью. Этот тип богини-матери разошелся из Халдеи по всему миру. Теперь мы сможем лучше увидеть, как Рим представляет "Мессию", "Агнца Всевышнего": вместо смиренного и тихого сердцем, Который надломленной ветви не переломит и не угасит дымящегося льна, Который обращается со словами ласкового утешения ко всякому, кто находится в скорби и страдании, Который плачет по Иерусалиму и Который молится за своих убийц, Рим показывает Мессию в виде сурового и непреклонного судьи, перед которым грешник "валяется в пыли и при этом не уверен, будут ли услышаны его молитвы". В то же самое время Мария выставляется в самом привлекательном и выигрышном свете как надежда виновного, как главное прибежище грешника. Если Мессия показывается как "оставивший мщение и суд Себе", а "всю милость давший Своей Матери"! Этот извращенный принцип прославления сострадания и доброты матери за счет любящей природы Сына превалирует во всех стандартных католических требниках и наставлениях веры. Так, Св.Альфонсус Ликуори сообщает своим читателем, что грешник, осмелившийся напрямую обратиться к Мессии, может получить в ответ ужасное проявление Его гнева; что лучше обращаться за посредничеством Девы, которая упросит за грешника Сына, которой достаточно лишь "показать" Сыну "грудь, которую тот сосал"(Catholic Layman, July, 1856), и Его гнев мгновенно угаснет. Но где в Священном Писании содержится хоть намек на это? Уж точно не в ответе Мессии ЙАУХУШУА женщине, которая воскликнула: "Благословенна та мать, что родила Тебя и выкормила!" На что ЙАУХУШУА ответил: "Благословенны те, кто слышат слово ЙАУХУ УЛа и исполняют его". (Луки 11:27-28) Нет сомнения, что такой ответ был дан предвидящим будущее Спасителем, чтобы пресечь всякую мысль, подобную той, что выражена Ликуори. И, тем не менее, такая мысль, не содержащаяся нигде в Писании, и которую Писание недвусмысленно отвергает, была широко распространена в языческом мире. Так, мы находим точную параллель в индуистской мифологии в отношении бога Шивы и его жены Кали, когда этот бог является в виде маленького ребенка. "Шива, - пишет Лаинга Пуран, - явился в качестве ребенка на кладбище в окружении духов, и увидевшая его Кали (его жена) взяла дитя, приласкала и дала ему грудь. Он сосал нектароподобную жидкость, но стал ГНЕВЕН, и, чтобы его успокоить, Кали, прижимая его груди, танцевала с ним среди мертвых в сопровождении гоблинов и демонов, пока тот не умилостивился и не успокоился. А в это время Вишну, Брахма, Индра и все боги кланялись ему и прославляли бога богов хвалебными гимнами". В Индии Кали является богиней разрушения; но даже в мифе о богине разрушения проявляется сила богини-матери, которая умилостивляет разгневанного бога способом, пригодным только для УСПОКОЕНИЯ капризного ребенка. Если индуистский миф показывает "бога богов" в таком упадочном свете, то не намного отличается от него и папская история о Сыне Благословенного, изображающая Его как ребенка, которого мать успокаивает дав "пососать грудь". Все это делается с одной целью - вознести Мать, показав ее как более милостивую и более сострадательную чем ее Великий Сын. Именно так происходило в Вавилоне, что вполне согласуется с сущностью царицы-богини. Так, из Писания мы видим, что женщины в Иудее "кадили царице небесной и возливали ей возлияния, ...делали ей пирожки с изображением ее и возливали ей возлияния" (Иеремия 44:19). Пирожки были "бескровной жертвой", которой она требовала. Эта "бескровная жертва" со стороны ее поклонников не просто приносилась как часть ритуала, а являлась присягой на верность как составная часть мистерий.

В четвертом столетии, когда под именем Мария в христианской церкви началось поклонение царице небесной, была также принята и практика "бескровных жертв". Эпифан пишет, что традиция приношения жертвы и последующего ее поедания основана женщинами Аравии; именно тогда она была широко распространена среди язычников. На происхождение католической бескровной жертвы может указывать сама ее форма. Это маленькая, тонкая, круглая облатка; и католическая церковь большое внимание уделяет ее округлости. Относительно облатки-бога уместно процитировать высказывание Джона Нокса, выраженное весьма своеобразно: "Если в процессе выпечки нарушается ровная округлость, то следует предоставить честь быть богом другим ее сестрам, а несчастную треснутую или выщербленную облатку, на которую когда-то возлагалась надежда того, что она станет богом, следует отдать ребенку в качестве игрушки". Что побудило папство настаивать на "ровной округлости" его "бескровной жертвы"? Очевидно, что не описание Вечери нашего Повелителя, поскольку в ее описании ни слова не сказано о форме хлеба, который взял наш Повелитель, когда благословлял и ломал его, и который дал Своим ученикам со словами: Возьмите, ешьте, это Мое тело. Делайте так в память обо Мне". Невозможно также узнать о форме хлеба из правил относительно хлеба, употребляемого на еврейский праздник Пэсах; поскольку в книгах Моисея об этом ничего не сказано. Но значение, которое Рим придает округлости облатки, должно иметь какие-то основания. И их мы найдем, если взглянем на алтари Египта. "На алтарях лежали тонкие, круглые лепешки", - пишет Уилкирсон. Почти каждый незначительный элемент или предмет имели в египетской религии символическое значение. Круглый диск, так часто встречающийся на священных символах египтян, символизировал солнце. После того, как телесно воплотился и был рожден бог солнца Осирис, это значило, что он не просто должен был отдать свою жизнь в качестве жертвы за людей, но и то, что он должен был быть жизнью и пищей для человеческих душ. Общепризнанно, что Исида была прототипом для римской Цереры. Но, следует заметить, что Церере поклонялись не просто как открывательнице зерна, ей поклонялись как МАТЕРИ зерна". Ребенок, которого она родила, был объектом для поклонения под именем "Хэ-Сири" (Семя) или, как его обычно называли в Ассирии, "Бар", что одновременно значило "Солнце" и "Зерно". (рис. 37) Человек, не прошедший инициации (посвящения), должен был почитать Цереру за дар материального зерна в качестве пищи для тела, а человек, прошедший инициацию, почитал ее за намного больший дар - пищу для души, за то, что она дала им божественный хлеб с небес, несущий в мир жизнь, "отведав которого, человек никогда не умрет". Понимает ли кто, что это - учение Нового Завета в чистом виде, где Мессия является "хлебом жизни"? От времени сотворения мира и от времени изгнания человека из Едемского сада не было и не могло быть духовной жизни ни в одной душе без поддержки и питания ее верой в Сына Всевышнего, в Котором "все, чем обладает Всевышний, по воле Всевышнего обитает и в Мессии" (Кол. 1:19), в Котором "по Его безграничной милости мы получаем одно благословение за другим" (Иоанна 1:16). Павел пишет, что манна, которую израильтяне ели в пустыне, была для них живым символом "хлеба жизни" (1 Кор. 10:3): "Они все ели одну и ту же духовную пищу", т.е. пищу, предназначенную не только для поддержания естественной жизни, но для указания на Того, Кто является жизнью для их душ. Клемент Александрийский, которому мы в значительной степени обязаны многими современными открытиями, которые в наше время делаются в Египте, особо уверяет нас, что "тайные письмена и символы египтян были ОЧЕНЬ ПОХОЖИ НА ЕВРЕЙСКИЕ". Мы можем точно и определено доказать, что посвященные язычники действительно верили, что "Зерно", которое Церера дала миру, было не земным "Зерном", но "Сыном", только через которого возможна духовная и вечная жизнь. Друиды были ревностными поклонниками Цереры, и в своих мистических гимнах они называли себя "носителями колосьев зерна". Вот описание того, как друиды воспринимали свое великое божество в виде "Зерна". Это божество (мужского рода) изображалось, в одном случае, как по некоторой причине вызвавшее гнев Цереры и в ужасе бегущее от нее. В своем ужасе "он принял форму птицы и поднялся в воздух. Этот элемент не предоставил ему убежища: потому что Женщина в виде ястреба бросилась на него. Дрожа от ужаса, он увидел на земле горсть пшеничного зерна, бросился в него и принял форму одного зернышка. Церидвэн (т.е. британская Церера) приняла вид черной курицы, опустилась на зерна, разгребла их и проглотила его. И, согласно мифу, она была беременна от него на протяжении девяти месяцев, после чего родила настолько прекрасное дитя, что не решалась его умертвить". ("Song of Taliesin," DAVIES'S British Druids).

Этот Сын, который символически представлялся как "Зерно", в соответствии со священным оракулом великой египетской богини был воплощенным богом СОЛНЦА: "Ни один смертный не поднял моего покрова. Плод, который я принесла - СОЛНЦЕ" (BUNSEN. Egypt).

Вполне понятно, что это воплощенное божество, которое символизируется как "хлеб Бога", изображается также и как "круглая облатка", которая отождествляет его с Солнцем. Пусть читатель внимательно прочитает следующий отрывок из Хэрда, где описываются украшения католического алтаря, на котором совершается сакрамент (таинство) освященной облатки, и тогда он сам сможет сделать соответствующие выводы: "На алтаре возле САКРАМЕНТА помещается серебряная тарелка в форме солнца, которая ярко сияет в свете свечей". Что делает это "сияющее" "Солнце" на алтаре возле "сакрамента", или круглой облатки? В Египте в храмах был круг Солнца, вокруг которого изображались поклоняющиеся ему фараон со своей женой и детьми. В наши дни в одной пещере в Бабаине, что в Верхнем Египте, можно увидеть изображение принесения жертвы солнцу, где нарисованы два священника, поклоняющиеся изображению солнца. (Рис. 38) В великом вавилонском храме вавилоняне поклонялись золотому изображению Солнца. В храме Кузко, в Перу, на стене был прикреплен сияющий золотой круг солнца, перед которым должны были поклоняться все входящие в храм. Пэоны из Тарса были солнцепоклонниками; и в своем поклонении они молились на изображение солнца в виде круга, прикрепленного на вершине длинного шеста. В поклонении Баалу, которое практиковали израильтяне-идолопоклонники в времена своего отпадения от истинной веры, также присутствовало поклонение изображению солнца, которое прикреплялось над алтарем. Когда праведный царь Иосия занялся исправлением ситуации, было сделано следующее: "И разрушили перед его лицом жертвенники Баалов и статуи (ИЗОБРАЖЕНИЯ СОЛНЦА - прим. автора), возвышавшиеся над ними; и посвященные деревья он срубил, и резные и литые кумиры изломал и разбил в прах". Великий еврейский путешественник Беньямин из Тудэлы приводит поразительное описание поклонения солнцу уже в сравнительно новое время, которое практикуется кушитами Востока. Из этого описания мы узнаем, что изображению солнца поклонялись перед алтарем, на который оно было помещено. "У них есть храм потомков Хуса, - пишет Беньямин, - которые созерцали звезды. Они поклоняются солнцу как богу, и вся страна на расстоянии полмили вокруг их города наполнена величественными алтарями, посвященными ему. Рано утром они поднимаются и бегут из города, чтобы дождаться восхода солнца, в честь которого на каждом алтаре присутствует его освященное изображение, только не виде человека, а в виде искусно выполненного солнечного круга. По мере восхода солнца эти круги загораются огнем и издают громкий звук, а все мужчины и женщины, держа в руках кадильницы, курят солнцу фимиам". Из отрывка видно, что изображение солнца над алтарем или на нем самом было общепринятым символом тех, кто поклонялся Баалу, или солнцу. И вот, в так называемой христианской церкви на алтаре находится сияющая тарелка из серебра "в форме СОЛНЦА", которому поклоняется всякий, кто склоняется перед алтарем, автоматически поклоняясь изображению "Солнца".

Откуда, я спрашиваю, могло еще прийти такое, кроме как от древнего солнцепоклонства или поклонения Баалу? И когда на серебряное "СОЛНЦЕ" помещается "круглая" облатка, ровная округлость которой чрезвычайно важна для Римских Таинств, какое иное может быть ее значение, кроме как показать тем, кто имеет глаза, что "Облатка" - это лишь еще один символ Баала, или Солнца. Если в Египте богу солнца поклонялись как "Семени", или в Вавилоне как "Зерну", точно так же облатка почитается и в Риме. "Хлебное зерно избранных, помилуй нас", - так звучит во время Мессы одна из католических молитв, обращенная к облатке. И, по крайней мере, одним из настоятельных требований к тому, как облатка должна употребляться, является порядок, существовавший при поклонении древнему вавилонскому божеству. Те, кто ее едят, должны предварять это абсолютным постом. Насчет чего существует очень строгое правило. Епископ Хэй, говоря на эту тему, заявляет вполне недвусмысленно, что "мы должны поститься начиная с полуночи, и с двенадцати часов ночи нельзя ничего брать в рот, ни еды, ни питья, ни лекарства, пока не примем таинство". Если учесть, что наш Повелитель Мессия ЙАУХУШУА установил Святую Вечерю сразу же после того, как Его ученики съели праздничный ужин Пэсаха, то такое строгое требование по поводу поста выглядит очень странным. Но если посмотреть на это как на "бескровную жертву" мессы (литургии) в свете элевсинских таинств (мистерий), то все станет на свои места; ведь первый вопрос, обращенный к тем, кто приходил проходить инициацию, был: "А ты постился?" (POTTER, Eleusiania), и если кандидат не давал утвердительного ответа, инициация никак не могла состояться. Нет сомнения, что при определенных обстоятельствах пост является обязанностью верующего в Мессию; но ни буква, ни дух этого святого обычая не устанавливают в этом вопросе никаких строгих правил. Зато такие правила существовали в отношении проведения вавилонских мистерий, что ясно указывает на их заимствование католической церковью.

Что касается языческого характера "бескровной жертвы" мессы (литургии), то об этом мы уже достаточно поговорили. Но следует упомянуть еще нечто, что еще сильнее проявляет действие тайны беззакония. На облатке есть буквы, на которые нужно обратить особое внимание. Там написано: I. H. S. Что означают эти таинственные буквы? Для католика эти буквы значат "Iesus Hominum Salvator" ("Езус - Спаситель людей"). Но для древнеримского поклонника Исиды (в эпоху Римской Империи в Риме было неисчислимое множество поклонников Исиды) эти буквы значили нечто другое, естественно, в соответствии с его идолопоклоннической системой - "Isis, Horus, Seb" (Мать, Ребенок, Отец богов"), другими словами, - "Египетская Троица". Можно ли представить, что такое совпадение случайно? Конечно, нет. Тот же самый дух, который трансформировал праздник языческого Оанна в христианский праздник Иоанна Предтечи, при сохранении всего древнего язычества в нем, хитроумно предусмотрел заранее то, что инициалы I. H. S. будут подобием христианской символики, тогда как в своей сущности это останется чистым язычеством.

Среди множества имен вавилонского бога было имя "Бээл-самэн" (Господин Небес), что является именем солнца, и, конечно же, именем бога солнца. Но "Баал-самэн" дословно переводится как "Господин Елея", и, очевидно, подразумевало "Мессию". У Геродота есть место, где он подробно объясняет значение этого имени. Была некая особа женского пола, которая мечтала о том, чтобы солнце помазало ее отца. То, что солнце может кого-нибудь помазать, не кажется само по себе нормальной мыслью, но если имя "Баал-самэн" (Господин Небес) означает также и "Господин Елея", то такую мысль вполне можно допустить. Это также объясняет тот факт, что тело вавилонского Бэлуса сохранялось в его гробнице в Вавилоне до времен Ксеркса, плавая в масле/елее (CLERICUS, Philosoph. Orient.). И, нет сомнения, что именно по этой же причине в Риме была " полая внутри и заполненная оливковым маслом статуя Сатурна" (SMITH'S Classical Dictionary).

Оливковая ветвь, как мы уже увидели, была символом халдейского бога и имела такое же знаковое значение. Ведь масло, как и масличное дерево, так же как и оливковая ветвь знаково (символически) обозначали "сына оливкового масла" или "помазанного елеем" (Захария 4:12-14). По этой самой причине древние греки, приходя к своим богам с просьбами о смягчении их гнева и ниспослании милостей, старались задобрить их тем, что держали в руках оливковые ветви. Так как оливковая ветвь была одним из общепризнанных символов языческого мессии, чья основная миссия состояла в том, чтобы созидать мир между людьми и "Богом", то, неся ветвь "помазанника", они, таким образом, в поисках мира призывали "имя" этого помазанника. Равным образом, поклонники этого самого Баал-самэна (Господина Небес) или "Господина Елея" получали помазание елеем во имя их бога. Было не достаточно того, что они получали помазание "слюной"; они также получали помазание самыми сильными "магическими мазями"; и эти наркотические мази должны были возбудить их воображение и дополнить силу магических напитков, которые они пили. И все для того, чтобы они были готовы к видениям и откровениям, которые ожидали их во время Мистерий. Такие "помазания маслом", - по словам Сальвэрта, - были весьма часты во время древних церемоний. Перед тем, как посоветоваться с Трофонийским оракулом, они натирали все тело маслом. Такое приготовление помогало достичь желаемого видения. Перед тем как быть допущенными к Мистериям индийских мудрецов, Аполлоний и его спутник были помазаны настолько сильным маслом, что они чувствовали себя как бы погруженными в огонь". Это очевидно было помазанием во имя "Господина Небес", чтобы приготовить их к принятию созерцания его ужасающего присутствия. Та же самая причина, по которой помазание делалось перед инициацией (посвящением) в мистерии, имевшими место при жизни человека, логичным образом должна делаться, когда человеку предстоит встретится уже не с видениями, но с "Мистерией мистерий", лично войти в невидимый вечный мир. Естественно, что языческая система выработала свой институт "соборования" (Quarterly Journal of Prophecy, January, 1853). Перед проводами в последний путь язычники получали помазание. Это, по их верованиям, должно было духовно укрепить умирающего, снять с него чувство вины и помочь ему отразить нападки царя ужасов. Именно из этого источника, и только из него, в чем у нас нет сомненья, папство и заимствовало свое "соборование", которое было абсолютно неизвестно среди верующих в Мессию до времен, пока порча не распространилась на всю Церковь. *

* Епископ ГИБСОН говорит, что эта практика не была известна в Церкви на протяжении тысячи лет. (Preservative against Popery)

"Соборование", однако, было для обремененной грехами души, если иметь в виду смерть, не очень сильным облегчением. Неудивительно, что для тех, кто получил произведенное священником отпущение грехов, требовалось еще нечто большее в вечной перспективе. В каждой системе, кроме основанной на Священном Писании, существует доктрина о загробном чистилище и молитвы за мертвых. Куда бы мы ни посмотрели, в древности или в современное время, мы увидим, что язычество оставляет грешникам надежду после смерти, которые в момент ухода из этого мира не заслуживали вечного блаженства. Именно по этой причине было изобретено среднее состояние, где посредством мук чистилища со временем вина удаляется, и душа может попасть в место вечного блаженства. В Греции учение о чистилище была введено самим главным философом. Так Платон, говоря о будущем суде над мертвыми, утверждает о надежде окончательного спасения для всех, но подчеркивает, что "из тех, кто будет судим, некоторым придется прежде отправиться в подземное царство, где они будут отбывать заслуженное ими наказание", тогда как другие, получив на суде добрый ответ, будут сразу вознесены в определенные небесные сферы, где "станут проводить время так, как они жили на земле в человеческом теле". В языческом Риме также существовало учение о чистилище, в котором, похоже, не было никакой надежды на избежание мук. Об этом довольно подробно писал Вергилий. В Египте культивировалась такая же доктрина о чистилище. Но после того, как эта доктрина о чистилище была внедрена в сознание большинства людей, открылись двери для разного рода злоупотреблений и вымогательств со стороны священников. Молитвы за умерших идут рука об руку с чистилищем; но никакие молитвы не могут быть полностью эффективны без посредничества священников; и никакие священнические функции не могут быть исполнены, пока не внесена специальная плата за эти услуги. Таким образом, в каждой стране мы находим языческих священников, "пожирающих дома вдов" и наживающиеся на нежных чувствах и горе родственников умершего, озабоченных вечным блаженством дорого им человека, превращая их в предмет торговли. Изо всех мест поступают одинаковые свидетельства относительно обременительного характера и расходов на все эти посмертные мероприятия. Одной из форм угнетения, от которой постоянно стонут бедные католики Ирландии, это периодически повторяющиеся молебны, за которые им доводится платить, связанные со смертью одного из их домочадцев. Родственникам приходиться не только платить за похороны и заупокойные службы, но и семью умершего с этой же целью постоянно посещает священник (его посещения начинаются спустя месяц после смерти родственника), что влечет за собой громадные расходы.

Нечто похожее было и Древней Греции. По словам Мюллера в его "Истории дорийцев", "на тринадцатый день (после смерти) аргивяне приносили жертву Меркурию как проводнику мертвых". В Индии существует множество обременительных заупокойных служб за умершего, и для обеспечения их эффективности требуются "приношения в виде скота, земли, золота, серебра и других вещей" со стороны самого будущего покойника по мере приближения его смерти; или, "если он слишком слаб, то от его имени со стороны другого человека" (Asiatic Researches). Где бы мы ни посмотрели - везде одно и то же. В Греции, по словам Суидаса, "самыми значительными и дорогостоящими жертвоприношениями были таинственные жертвоприношения, называемые Тэлетэ", жертвоприношения, которые, согласно Платону, "приносились за живых и мертвых, и предназначались для освобождения их от всякого зла, в котором виновны покидающие этот мир люди". В Египте требования священников относительно платы за похороны и заупокойные службы об умерших были далеко не скромными. "Священники, - пишет Уилкирсон, - заставляли людей выкладывать огромные суммы на организацию похоронных ритуалов; и многие из тех, кто с трудом сводил концы с концами, были озабочены тем, как отложить что-нибудь на день своей смерти. Ведь кроме процесса бальзамирования, что стоило иногда до таланта серебра (приблизительно 34 кг, - прим. переводчика), нужно было покупать гробницу за невероятно большие деньги; кроме того, на имущество умершего находилось немало претендентов из числа тех, кто должен был совершать молитвы о его душе". Дальше он продолжает: "Церемонии состояли из жертвоприношений, похожие на практикуемые в храмах, приносимыми за умершего одному или нескольким богам (таким как Осирис, Анубис и другим, связанным с царством мертвых); совершались каждения и возлияния; иногда читалась молитва, и при этом всем присутствовали родственники и друзья. Они также присоединяли свои молитвы к молитвам священника. Священник, который проводил погребальную церемонию, избирался из числа старшего священства, которые носили шкуру леопарда; но все остальные ритуалы, прежде чем после церемонии мумия погружалась в гробницу, совершались над телом одним из младших священников. Заупокойные церемонии повторялись с определенными интервалами до тех пор, пока семья покойного платила за них". Так практически выглядело следование доктрине о чистилище и молитвах об умерших среди язычников; и в чем существенном это отличается от применения на практике доктрины папского Рима? В том и в другом случае имеют место вымогательства. Учение о чистилище - это чисто языческий феномен, которой ни на мгновение не выдерживает света Священного Писания. Для тех, кто умирает в Мессии, не требуется никакого чистилища, потому что "кровь Мессии ЙАУХУШУА, сына ЙАУХУ УЛа, очищает от ВСЯКОГО греха". Если это так, то зачем тогда необходимо еще какое-либо очищение? С другой стороны, тем, кто умер без личного единения с Мессией и, вследствие этого, неочищенного, неоправданного и неспасенного, не поможет никакое другое очищение, потому что "имеющие Сына - имеют жизнь, а не имеющие Сына - не имеют жизни", и никогда не смогут ее иметь. Исследуйте Писание, и вы увидите, что в отношении тех, кто "умер в своих грехах", постановление Всевышнего необратимо. Таким образом, вся доктрина о чистилище - это система чистейшего язычества, хулящая Всевышнего и обманом завлекающая людей жить в грехах в надежде на искупление после смерти, обманом вымогающая деньги людей на их спасение. В языческом чистилище присутствуют огонь, вода и ветер (что видно из стихов Вергилия), которые отмывают налет греха. В папском чистилище, начиная с дней Папы Григория, ОГОНЬ является основным элементом очищения (Catechismus Romanus). Таким образом, тогда как огонь чистилища, который должен последовать после смерти, является воплощением принципа, содержащегося в зажигании очистительного огня костров Баала накануне дня Св.Иоанна, что создает еще одно звено в цепи, связывающей систему католического Рима с системой Таммуза и Зорастра, главного бога древних огнепоклонников.

Те, кто читал описание последней идольской процессии в столице Шотландии, изложенной в "Истории Реформации" Джона Нокса, не сможет с легкостью забыть ее трагикомический конец. По мере распространения света Благовестия папские идолы утратили свое очарование, и повсюду растет массовое отвращение к ним. "Статуи, - пишет историк, - свергали по всей стране. А в Эдинбурге был великий идол, называемый Санк Гейле (святой-покровитель столицы), сначала утопленный в Норт Локе, потом сожженный, и который принес городу немало проблем". Епископы требовали от городского совета либо "вернуть им старого Санкта Гейле, либо за их счет сделать им новую статую". Городской совет не мог сделать первого, а от второго варианта он категорически отказался, потому что члены совета были убежденными противниками греха идолопоклонства. Но епископы и священники были по-прежнему привержены своим идолам, и по мере приближения праздника Святого Гайлса, когда его статую обычно несли через весь город в составе праздничной процессии, они решили сделать все от них зависящее, чтобы привычная процессия состоялась, и с наибольшей пышностью. Для этой цели был использован "обезьяний идол" из запасов монахов-францисканцев, которого люди презрительно называли "Молодой Санкт Гейле", и который должен был послужить вместо старого. В назначенный день, пишет Ноу, "собрались священники, монахи, каноники... с рожками и трубами, флагами и волынками. Процессию должна была возглавить сама Королева-регентша со всей своей свитой". Пока Королева присутствовала на процессии, все было по сердцу священников и их сторонников. Но как только Ее Величество удалилась на ужин, тогда кто-то в толпе, наблюдавший за всем представлением недобрым глазом, "приблизился к идолу, как бы намереваясь помочь его нести, и подставив под ручки носилок свое плечо, как бы думая, что идол может упасть. Но ему помешали гвозди, которыми идол был прибит к основанию носилок. Тогда этот некто начал кричать: "Долой идола, долой идола!" Который без промедления был стянут на землю. Первоначальная гордость священников за своего святого-покровителя исчезла, когда они увидели, как их бога кто-то схватил за ступни и с размаху ударил головой о мостовую, оставив Дагона без головы и без рук, при этом приговаривая: "Тьфу на тебя, молодой Санкт Гейле, твой отец выдержал бы четыре таких удара". Увидев это, священники и монахи побежали прочь с неимоверной скоростью. Очевидцы говорят о последовавшей после этого потасовке, редко встречающейся среди людей нашего королевства, ибо наземь полетели кресты, стихари и прочие церковные атрибуты. Монахи-францисканцы широко разевали рты, черные монахи пыхтели, священники тяжело дышали и убегали, и счастлив был тот, кто первым добрался домой целым и невредимым, ибо до сих пор таких тумаков не получало ни одно из поколений Антихриста.

Здесь можно наблюдать длинные процессии со статуями на плечах людей, со священниками в пышных одеждах, со множеством монахов и монахинь в различных чинах; все это украшено флагами и сопровождается инструментальной музыкой. И все это направлено на то, чтобы произвести впечатление на плотские умы, угодить любви к яркому и живописному, вызвать облагороженные религиозными названиями и именами эмоции, чтобы посредством всего этого держать людей в узах своей духовной деспотии. Понятно, что папство издавна прибегало к таким пышным шествиям. По радостным случаям оно старалось освятить всеобщее ликование и возбуждение, вызванное процессиями в честь идолов; в скорбных случаях оно использовало те же самые методы для еще большего вовлечения масс людей в свои скорбные процессии, как будто сила плача может предотвратить гнев справедливого в своих судах Всевышнего, которого такое поведение оскорбляет. Папа Григорий, обычно называемый Великим, ввел в католической церкви такие религиозные процессии в большом масштабе. В 590 году, когда Рим тяжелой рукой Всевышнего был поражен чумой, он призвал людей публично выразить свое единение в прошении к Всевышнему, назначив на рассвете их всеобщий сбор в составе СЕМИ РАЗЛИЧНЫХ ГРУПП в соответствии с возрастом людей, ПОЛОМ и социальным положением, когда они должны были повторять молитвы по пути своего следования к месту всеобщего сбора. Они так и поступили, и прошествовали с песнопениями и повторением слов "Господи, помилуй нас", и неся, по твердому повелению Григория, статую Девы. Сама идея такой процессии была оскорблением небесного порядка; ибо подразумевала, что Всевышний, который есть Дух, "видит глазами из плоти", и которого можно тронуть яркостью и живописностью подобного представления, что случается с чувственными смертными. Эксперимент имел не сильный успех. Во время этого мероприятия на протяжении часа восемьдесят человек упали наземь и испустили дух. И это было названо "самым прекрасным способом" устранения гнева Всевышнего во времена всенародного бедствия. "Если бы подобное бедствие, - пишет Др. Уайзмэн об индийских катастрофах, - если бы подобное бедствие постигло наших предков в дни католицизма, то можно было бы увидеть заполненные людьми улицы города (Лондона), по которым во всех направлениях двигались бы скорбные процессии, вопиющие как Давид, когда мор поразил его народ". Если в данном случае сравнение с Давидом имеет хоть какой смысл или значение, то выходит, что Давид во времена бедствий и мора возглавлял какие-либо "скорбные процессии". Но доктор Уайзмэн знает, или должен знать, что Давид не делал ничего подобного, что его скорбь и покаяние выражались никак не через процессии, и тем более не через идольские процессии "как в дни наших предков-католиков", к которым нас призывают вернуться. Такая нелепая ссылка на Давида направлено на охмурение тех, кто не читает Священного Писания, когда процессии подаются в качестве основанной на Писании практики. Газета Times, комментируя рекомендации папских представителей, попала в самую точку. "Исторически эта идея, - пишет газета, - достаточно проста и стара. Ее мы находим у Гомера - в процессиях Гекубы и женщин Трои к святилищу Минервы, находившемуся в городском акрополе". Это случилось во время осады Трои, когда все бежали от Диомеда, и взятие гордого города казалось неминуемым. Для предотвращения казавшей очевидной беды для города троянская царица получила божественное указание "возглавить процессию главных троянских матрон по направлению к храму Минервы", где "они наполнили святилище умоляющим плачем". Вот он прецедент "скорбной процессии", связанной с поклонением идолам, примеры которой тщетно искать в жизни Давида или любого другого из ветхозаветных святых мужей.

Религиозные процессии, и особенно процессии со статуями, по поводу торжества или печали, являются абсолютно языческими. В Слове Всевышнего мы находим только два примера, когда с Его разрешения совершались процессии, но если сравнить цели этих процессий с общеизвестными католическими, то разница будет очевидна - между ними нет никакой аналогии. Эти два случая - семидневное хождение вокруг Иерихона и процессия, во время которой ковчег Всевышнего был перенесен из Кириат-иеарима в город Давида. В первом случае хоть и употреблялись символы поклонения Всевышнему, они не предназначались для религиозного поклонения, но были чудесным орудием ведения войны в момент, когда должно было проявиться знамение силы Всевышнего. В другом случае это было просто перенесение ковчега, символа присутствия ЙАУХУ, из места, где он на протяжении длительного времени находился в неизвестности, в место, которое сам Всевышний избрал для его пребывания; и для такого случая вполне уместной была определенная религиозная торжественность. Но это были лишь два исключительных случая, которые ничего общего не имеют с католическими процессиями, составляющими существенную часть папского церемониала. Но хоть Писание ничего не говорит о религиозных процессиях, являющихся дозволенным способом поклонения Всевышнему, оно не раз упоминает о языческих процессиях, которые также сопровождались несением статуй; и оно вполне очевидно показывает неразумность тех, кто ожидает чего-то доброго от богов, которые сами не могут самостоятельно перемещаться с места на место. Вот как говорит о вавилонских богах пророк Исаия: "Высыпают золото из кошелька и весят серебро на весах, и нанимают серебряника, чтобы он сделал из него бога; кланяются ему и повергаются перед ним; поднимают его на плечи, несут его и ставят его на свое место; он стоит, не двигается со своего места; кричат к нему, – он не отвечает, не спасает от беды" (Исаия 46:6-7). В Ниневии на гробницах изображены такие вот идольские процессии, когда идолов люди несли на плечах, что одновременно является визуальной иллюстрацией слов пророка и настоящих корней папских процессий. В Египте практиковалось то же самое. "В процессиях с участием священных реликвий, - пишет Уилкирсон, - обычно несли статую того божества, в чью честь организовывалась процессия, а также статуи царя и его предков, которых одинаковым образом несли на плечах".

Ничего не является настолько характерным для Рима как поклонение мощам. Всякий раз, когда открывается новая часовня или освящается храм, эта процедура не может считаться завершенной, пока в них для освящения храма/часовни не будут помещены мощи какого-либо святого (святой). Останки святых и гнилые кости мучеников составляют значительную часть богатства Церкви. В отношении таких реликвий совершались самые гнусные обманы и надувательства; и о их чудотворной силе рассказывались самые несусветные небылицы, что подкреплялось высоким авторитетом так называемых отцов Церкви. Даже Августин, при всей его философской проницательности и горячем рвении против любой формы лживого учения, был глубоко поражен низменным духом поклонения мощам. Достаточно прочитать место из его знаменитой книги "Град Божий", и не будет предела удивлению, как это Рим сделал из него святого и установил поклонение ему. Возьмем несколько отрывков из историй, которыми он подпирал доминировавшие в его дни заблуждения: "Когда епископ Проектиус принес мощи Св.Стефана в город, называемый Aquae Tibiltinae, толпы людей вышли почтить их. Среди них была слепая женщина, просившая людей подвести ее к епископу, который держал СВЯТЫЕ МОЩИ. Ей помогли, и епископ дал ей несколько цветков из числа тех, что он держал в руках. Она взяла их, приложила их к своим глазам, и тотчас ей вернулось зрение, так что она быстро прошла перед взорами собравшихся людей, и ее уже не нужно было вести". В дни Августина официальное "поклонение" мощам еще не было установлено, но уже практиковалось молитвенное обращение к святым, которым они принадлежали, и все это происходило с высочайшего одобрения епископа города Гиппо. О чем имеется соответствующая красноречивая история: В городе Гиппо жил бедный, но святой человек по имени Флорентиус, зарабатывавший на жизнь портняжным ремеслом. Однажды он потерял свою куртку и был не в состоянии купить другую взамен. Тогда он пошел к находившемуся в этом городе храму Двадцати Мучеников и стал громко молиться им, прося у них послать ему другую одежду. По дороге домой его окружила толпа глупых мальчишек, которые насмехались над ним и спрашивали у него, не выпросил ли он пятьдесят монет на покупку новой куртки. Бедняк тихо брел домой, и по дороге он проходил берегом моря, где увидел большую рыбу, которую волны выбросили на берег. Рыба еще дышала. Другие люди, бывшие тут же, разрешили ему взять эту рыбу, которую портной принес к повару Катосусу, доброму христианину, который купил рыбу за три сотни монет. На них бедняк купил шерсть, которую дал жене для валяния, чтобы потом из получившегося сукна сшить новую куртку. А когда повар разрезал рыбу, он нашел у нее в брюхе золотое кольцо. Его совесть подсказала ему отдать это кольцо бедняку, у которого он купил рыбу. Что он и сделал со словами : "Вот как Двадцать Мучеников тебя одели!" *

* De Civitate. История о рыбе и кольце - это старая египетская история (WILKINSON). Катосус, "добрый христианин", по во всей видимости, был инструментом священников, которые могли позволить себе дать ему кольцо, чтобы вложить его в брюхо рыбы. Это должно было привлечь особое внимание людей к храму Двадцати Мучеников. Люди пошли в храм и понесли с собой деньги, что с лихвой окупало издержки на "чудо".

Вот так великий Августин насаждал поклонение мертвецам и почитание их "чудотворным" мощам. У "глупых детей", которые "насмехались" над молитвами портного, похоже, было больше здравого смысла чем у "старого святого портного" или у епископа. Если в пятом веке люди, исповедывавшие христианство, еще только прокладывали дорогу поклонению разного рода хламу и гнилым костям, то в более ранние века, еще до появления поклонения святым и мученикам, в языческом мире вовсю процветала точно такая же форма поклонения. В Греции суеверное отношение к останкам, особенно к костям обожествленных героев, было неотъемлемой частью всеобщего идолопоклонства. Работы Паусания, греческого ученого-антиквара, полны упоминаний об этом суеверии. Например, кости троянского героя Гектора бережно хранились в Фивах. "Они [жители Фив], пишет Паусаний, - говорят, что кости Гектора были принесены сюда из Трои как исполнение следующего пророчества оракула: "Фивяне, живущие в городе Кадмус, если вы хотите жить в своей стране и быть благословенны многочисленным богатством, то перенесите кости Гектора, сына Приама, из Азии к себе и почтите героя во славу Юпитера". Можно привести еще множество подобных примеров из работ этого же автора. Кости бережно хранили и почитали везде, где верили в их чудотворную силу. От ранних времен буддистская система поддерживалась при помощи мощей, которые "совершали чудеса" точно таким же образом, как это делали мощи Св.Стефана или "Двадцати Мучеников". В книге "Махавансо", одним из основных стандартов буддийской веры, упоминается о почитании мощей Будды: "Останки победителя врагов должны быть помещены в специальное хранилище и быть вносимы в собрание священников. К ним нужно обращаться с такими словами: "Дела, которые должен был совершить я, будут завершены в этих мощах". Кто не слышал о Туринской плащанице и ее выставлении на обозрение людям? Точно такой же обычай бытовал и в отношении Святого Покрова Будды: "Вслед за тем племянник Нага Раджи простер свою руку по направлению Дупатупо (святилища), в котором лежала ОДЕЖДА, оставленная Буддой, которую принц Сиддхатто по своем принятия сана священника, сделал реликвией и ВЫСТАВИЛ НА ОБОЗРЕНИЕ ЛЮДЕЙ". Этот "Священный Покров" Будды был, вне сомнения, таким же "подлинным" как и "Туринская Плащаница". Сходство на этом не прекращается. Несколько лет назад Папа поднес своему возлюбленному сыну, Францу Иосифу Австрийскому, в качестве знака особого благоволения и уважения "ЗУБ" "Святого Петра". Точно так же почитаются среди буддистов и зубы Будды. "Царь Дэваса, - говорит буддийский миссионер, которого послали на Цейлон к Радже, чтобы привести несколько частей мощей, - царь Дэваса, у тебя имеется правый клык от мощей (Будды), а также правая берцовая кость божественного учителя. Повелитель Дэваса, не колеблясь прими решение спасти землю Ланки". Чудотворная сила этих мощей проявляется в следующем: "Спаситель мира (Будда), даже после своего отшествия в Паринибанан (или окончательное освобождение - т.е. после его смерти) при помощи телесных остатков совершал множество совершенных поступков ради духовного утешения и физического процветания человечества". В журнале Asiatic Researches, промелькнуло одно любопытное утверждение по поводу этих мощей Будды, что прекрасно раскрывает истинное происхождение этой древней формы буддистского поклонения: "Кости и конечности Будды были разбросаны по всему миру как и останки Осириса и Юпитера. Найти и положить их в усыпальницу было первейшей обязанностью их потомков и последователей. На основании сыновнего почтения каждый год проводятся воображаемые ритуальные поиски этих останков, проводимые со старательно имитируемой скорбью и печалью, пока, наконец, священник торжественно не объявит о том, что священные мощи найдены. Такой ритуал до сегодняшнего дня совершается несколькими тартарийскими племенами, придерживающимися религии Будды. Поклонение костям Сына Духа неба присуще также некоторым китайским племенам.

Таким образом, вполне очевидно, что поклонение мощам - всего лишь часть тех самых церемоний, которые были направлены на поминание трагической смерти Осириса (или Нимрода), которой, как помнит читатель, был расчленен на четырнадцать частей, которые были разосланы во многие зараженные его отступничеством и лживой верой регионы, чтобы вызвать страх у всех тех, кто хотел бы последовать его примеру. Когда же отступники вновь обрели былую силу и власть, первое, что они сделали, это начали поиски останков расчлененного тела главного предводителя идолопоклонства, чтобы положить их в гробницу для последующего поклонения им. Вот как описывает эти поиски Плутарх: "Будучи знакомым с этим событием [т.е., расчленением Осириса], Исида возобновила поиски разрозненных частей тела ее мужа, когда она села в папирусную лодку и поплыла в нижнюю болотистую часть страны... Причина, по которой в Египте имеется такое большое количество гробниц Осириса, заключается в том, что везде, где были обнаружены части его тела, они были захоронены прямо на месте; правда есть мнение, что это было изобретением царицы, которая подарила каждому из этих городов статую своего мужа, чтобы, если Тифон вдруг победит Хоруса в предстоящем состязании, он не смог бы найти настоящую гробницу. Исиде удалось найти все разрозненные члены за исключением одного, который был съеден рыбами Лепидотусом и Оксирихусом, по причине чего они вызывают у египтян отвращение. Для компенсации этого недостающего члена она освятила Фаллос и учредила праздник в его честь". Это не только вскрывает истинное происхождение поклонения мощам, но и показывает, что умножение мощей может претендовать на самое древнее происхождение. Если, таким образом, Рим может похвалиться имеющимися у него шестнадцатью или двадцатью священными плащаницами, из которых семь или восемь принадлежали Св. Матфею, а две или три - Св. Петру, то это не более того, чем повторение египетской практики в отношении мощей Осириса. Египет был покрыт гробницами своего бога-мученика; и в различных, конкурирующих между собой местах, хранилось множество ног, рук и черепов, которые назывались подлинными и предлагались для поклонения верным египтянам. Причем, эти египетские мощи считались не просто священными сами по себе, но и ОСВЯЩАЛИ САМУ ЗЕМЛЮ, в которой они были погребены. На этот факт указывает Уилкирсон, когда цитирует Плутарха: "Храм бога в Абидосе был особенно почитаем и считался настолько священным, что люди, живущие на некотором расстоянии от него, с большим трудом могли получить разрешение на постройку своей посмертной гробницы поблизости храма, чтобы они смогли упокоится в ЗЕМЛЕ, ОСВЯЩЕННОЙ ГРОБНИЦЕЙ этого великого и таинственного божества". Если эти места, где хранились мощи Осириса, считались особенно священными, то легко увидеть, что это естественным образом породило паломничество, которое весьма часто встречается среди язычников. Нет нужды рассказывать читателю о том, какое значение придает Рим такого рода паломничествам к могилам святых, и как в Средние Века это служили одним из излюбленных методов очищения от греха, когда для этой цели предпринимались паломничества к могилам Св. Яго ди Компостеллы в Испании или к Гробу Господня в Иерусалиме. В Священном Писании нет и тени намека на такое явление как паломничество к могилам святых, мучеников, пророков или апостолов. Всевышний повелел так похоронить тело Моисея на равнинах Моаба, чтобы ни один человек никогда не узнал место его погребения, что, вполне очевидно, было сделано с тем, чтобы не допустить и мысли о паломничестве к его остаткам. Если принять во внимание то, откуда вышел народ Израиля и те египетские привычки и мысли, которые он усвоил, что хорошо видно на примере золотого тельца, и учитывая то почтение к Моисею и мудрости Всевышнего, которая через него проявлялась, то не трудно предположить, что у израильтян возникло бы такое желание. В земле, в которой Израиль так долго жил, каждый год проводились большие и торжественные паломничества, часто доходившие до крайне разнузданных пиршеств. Геродот сообщает нам, что во время таких ежегодных паломничеств толпы паломников доходили до 700 тыс. человек, и что вина выпивалось больше чем в любое другое время года. Уилкирсон так описывает похожее паломничество в Филе: "Кроме проведения в Филе великих мистерий, в определенное время имела место великая церемония, когда священники в составе торжественной процессии посещали его могилу и осыпали ее цветами. Плутарх даже утверждает, что в любой другой период вход на остров, плавание мимо него или ловля рыбы поблизости этой ОСВЯЩЕННОЙ ЗЕМЛИ были запрещены. Похоже, что процессия состояла не только из священников из близлежащей к могиле местности, но была воистину общенародным паломничеством, потому что, по словам Диодора, "гробница Осириса в Филе почиталась всеми священниками Египта". У нас нет достаточно подробной информации из первых рук о поклонении мощам в Ассирии или Вавилоне, но у нас есть данные о том, что, поскольку под именем Осирис в Египте поклонялись вавилонскому богу, то и его собственной стране к его останкам было такое же суеверное почтение. Мы уже увидели, что когда вавилонский Зороастр умер, заговорили о том, что он добровольно отдал свою жизнь в качестве жертвы и что он "завещал своим соотечественникам сохранить его останки", предупредив их, что в случае невыполнения его предсмертной заповеди, под вопрос будет поставлена судьба всей империи. Соответственно, из Овидия мы узнаем, что спустя многие годы "Буста Нини" ("Гробница Нинуса") была одним из памятников Вавилона. Если сравнить смерть и мнимое воскресение лживого мессии со смертью и воскресением истинного Мессии, можно увидеть разительный контраст. Когда умер лжемессия, его тело было расчленено и его кости были рассеяны по всей стране. А после смерти истинного Мессии, Всевышний позаботился о том, чтобы Его тело находилось в одном месте и в точности исполнилось пророчество о том, что "ни одна Его кость не будет переломлена". И опять-таки, когда лжемессия якобы воскрес, он воскрес в новом теле, а старое тело со всеми его членами оставил лежать, что показало, что его воскресение не более чем обман и мошенничество. А вот когда истинный Мессия силой Всевышнего был воскрешен из мертвых и вышел из старательно охранявшейся армией неверующих римских солдат могилы, в которой тело не было найдено, даже не было никаких попыток сфальсифицировать нахождение тела. Воскресение Мессии, таким образом, существенно отличается от мнимого воскресения Осириса. И что касается тела Мессии, естественно, не может быть никаких его мощей. Однако Рим, в подражание вавилонской системе восполнил их отсутствие мощами святых. И сегодня повсюду, где практикуется папское поклонение, можно увидеть поклонение мощам Св. Петра и Св. Павла, Св. Фомы и Св. Лаврентия, точно так же как это происходило в Египте с останками Осириса или Зороастра в Вавилоне.

В Римо-католической церкви одевание и увенчание коронами статуй является важной частью установленного церемониала. Священные статуи выставляются не как обычные статуи, где одежда изготовлена из того же материала что и сама статуя, а их одевают в одежду, которую носят обычные смертные из плоти и крови. На их облачения часто тратятся огромные суммы денег; а те, кто дарит статуям роскошное убранство, верят, что заслужат от них особое расположение и стяжают большой запас "добрых дел". Так, в сентябре 1852 г., когда герцог и герцогиня Монтпенсьер отмечали какое-то важное событие, они не только "выделили средства для бедных в размере 3000 реалов", но, "кроме всего прочего", проявили особую набожность, "подарив Деве великолепное вышитое золотом платье с белыми кружевами и серебряную корону". Где-то в это же время и похожим образом проявила свое религиозное рвение и распутная королева Испании, возложившая к ногам Царицы Небесной платье и драгоценности, которые она носила во время предшествовавших празднований, а также платье, которое она носила во время покушения на нее убийцей Мерино. "На мантии, - пишет испанский журнал Espana, - остались следы раны, а мех горностая на мантии был запачкан драгоценной кровью Ее Величества. В корзине (в которой лежали платья) были также драгоценности, которые украшали голову и грудь Ее Величества. Среди них было бриллиантовое ожерелье, настолько изысканное и блистательное, что оно казалось сделанным из одного сплошного самоцвета". Все это выглядит как порядочное ребячество и выставляет человеческую натуру в самом унизительном свете; но при этом, все это лишь копия древнего языческого поклонения. Такое же самое одевание и украшение богов пришло в свое время в Египет, и такая высокая привилегия разрешалась исключительно священным особам. В древнем литературном памятнике мы находим описание таких привилегий: "Главным священникам и жрецам, имеющим доступ к святыням, разрешается одевать богов..." "Одевание богов" занимало такое же важное место в священных церемониях и в древней Греции. Паусаний так упоминает о подарках для Минервы: "И потом Лаодицея, дочь Агапэнора, послала в Тэгею покров для Минервы Алеанской". Надпись на этом приношении одновременно указывает и на происхождение Лаодицеи:

Несомненно, есть поразительное сходство между набожностью царицы Трои и набожностью королевы Испании. В древние времена язычества под покровом одежды богов крылась тайна. Если богу или богине нравилось когда их одевали, значит некогда в их жизни было время, когда они испытывали большую нужду в одежде. Да, можно определенно установить, о чем уже частично говорилось, что прообразами великих языческих бога и богини были реальные люди. Факты из истории их жизни переплелись с идолопоклоннической системой поклонения им. Им поклонялись как воплотившимся в теле богам, чьи предшественники в результате катастрофического падения утратили всю свою прежнюю славу и величие, и понадобилась божественна рука, чтобы прикрыть их наготу специально приготовленной для них одеждой. Я не могу привести здесь тщательно выверенные доказательства данного вопроса, но давайте обратимся к упоминанию Геродота по поводу ежегодной церемонии, которая практиковалась в Египте, заключавшаяся в заклании барана и одевании ОТЦА БОГОВ в его шкуру. Сравните это с содержащимся в книге Бытия описании одевания "Отца человечества" в одежду из овечьей шкуры. После того, как мы рассмотрели обожествление мертвых, разве могут быть сомнения относительно того, что ежегодно отмечалось? Когда Нимрода разрезали на куски, его, естественно, раздели. Его нагота отождествлялась с наготой Ноя и, в конечном итоге, с наготой Адама. Страдания Нимрода выставлялись как добровольное принесение себя богом в жертву ради блага человечества. Таким образом, нагота "Отца богов", чьим воплощением он был, также считалась добровольным актом самоунижения. Когда его страдания и унижения закончились, одежда, в которую он был облачен, стала считаться особой священной одеждой, присущей не только ему, но и всем тем, кто проходил обряд инициации во время посвященных ему мистерий. В священных ритуалах в честь вавилонского бога имели место обнажение и одевание, как это было в истории его жизни. Все это теперь символически повторялось поклоняющимися ему людьми, когда, по словам Фирмикуса, посвящаемые должны были пройти через все то, что прошел сам их бог. Прежде всего, будучи должным образом подготовленными магическими ритуалами и церемониями, в сокровенных местах храма они ввергались в состояние абсолютной наготы. Об этом писал Прокл: "Говорят, что во время самых священных таинств мистики поначалу встречаются с имеющими многие обличия злыми демонами, которые мечутся перед богами, но становящихся неподвижными во внутренних помещениях храма, обездвиженные таинственными ритуалами, они принимают в себя божественный свет и, ЛИШЕННЫЕ СВОИХ ОДЕЖД, присоединяются к божественной природе". Когда инициируемые просветляются таким образом и становятся сопричастниками "божественной природы", после того, как они лишаются своей одежды, их одевают вновь, и одежда, в которую их одевают, считается "священной одеждой", обладающей необычными свойствами. "Одежда из шкуры", которую Всевышний дал Отцу человечества после того, как тот остро почувствовал свою наготу, была, по мнению многих теологов, типичным символом величественной праведности Мессии - "одеждой спасения", которая "дается всем тем, кто верит". Во время мистерий одежда надевается на посвящаемых после того, как с них снята прежняя одежда, что является подделкой (имитацией) того же самого (одежды спасения, даваемой истинным Мессией). "Одежды посвящаемых во время Мистерий, - пишет Поттер, - считались священными и способными ограждать от воздействия злых духов и колдовских заклинаний и чар. Их никогда не выбрасывали, прежде чем они полностью не ветшали". И, конечно же, при возможности, хоронили также в этих "священных одеждах". Так, Геродот, говоря о Египте, откуда происходят мистерии, сообщает нам, что "религия" предписывала, чтобы мертвых одевали в эти одежды.

Что могло привести человечество к приписыванию таких свойств "священным одеждам"? Если допустить, что это - всего лишь извращение "священной одежды", которую надели наши прародители, то все становиться ясно. То же самое проливает свет на бытующее в папстве суеверие, которое другим образом просто необъяснимо, и которое в средние века подвигало многих людей в поисках спасения от грядущего суда завещать хоронить себя в монашеском одеянии. "Быть погребенным в монашеском одеянии, что сопровождалось письмами, в которых умерший выражал желание принять монашество, считалось гарантией избавления от вечного проклятия! В "Символе веры Пьера Пахаря" описывается монах, который выманивает деньги у бедняка под предлогом того, что если тот отдаст их его монастырю, то: "Сам Святой Франциск облачит тебя в свои одежды и приведет тебя в присутствие Троицы, и заплатит за твои грехи".

С "одеванием статуй святых" тесно связано и их "увенчание/коронование". На протяжении последних двух столетий в папском мире все больше и больше проводятся торжественные увенчания "святых статуй". Несколько лет назад во Флоренции с необычайной пышностью и торжественностью была "увенчана короной" статуя Мадонны с ребенком на руках. Этот обычай также восходит к языческим ритуалам в честь Бахуса или Осириса. Точно также как Нимрод был первым царем после Потопа, так и Бахус считался первым из тех, кто стал носить корону". *

* Плиний. Hist. Nat. Под именем Сатурна то же самое приписывается и Нимроду.

Когда, однако, он попал в руки своих врагов и был лишен всего своего величия и власти, с него сняли и корону. В Египте специально отмечали "падение короны с головы Осириса". Эта корона в различные времена представлялась разными способами, но в самом известном мифе об Осирисе она показывается как "венок из мелиота". Мелиот - это разновидность клевера, а клевер в языческой системе был символом Троицы. Среди трактарианцев наших дней клевер используется в таком же символическом значении, как это на протяжении длительного времени практикуется у католиков. Так, в кощунственном изображении (14 век) того, кто именуется "Бог Отец", мы видим его с короной с тремя зубьями, на каждом из которых возвышается листок белого клевера (Рис. 39). Но задолго до того, как стали известны трактарианизм и католичество, клевер уже был священным символом. Лист клевера среди древних Персов был крайне важным символом. Об этом упоминает Геродот, когда описывает ритуалы персидских волхвов: "Если какой-нибудь перс намеревается сделать приношение богу, он приводит животное к освященному месту. Затем, разделив жертву на две части, он варит мясо и кладет его на самые нежные травы, особенно КЛЕВЕР. После чего волхв - без волхва не может быть совершена никакая жертва - поет священный гимн". В Греции клевер в той или иной форме также занимал важное место. Так, скипетр Меркурия, проводника душ, назывался "рабдос трипетелос", т.е. "трилистный скипетр". Среди британских друидов лист белого клевера высоко почитался как символ их триединого бога и был заимствован из того же самого вавилонского источника, что и вся их религия. Венок из клевера, которым была увенчана голова Осириса, был короной "Троицы" - "короной всей земли", как об этом провозгласил при его рождении божественный голос: "Родился Господин всей земли". Этот "венок из клевера", эта корона власти над миром, упала "с его головы" перед его смертью, и когда он опять вернулся к жизни, корона опять должна была быть возвращена на его голову, а его владычество над миром торжественно провозглашено вновь. Отсюда, таким образом, происходит торжественное увенчание/коронование статуй великого бога, а также возложение на его алтарь "жеребейки" (повязки/венка вокруг головы) как дань его восстановленному "владычеству". Но если короновался великий бог, то и великая богиня также должна была получать подобные почести. Таким образом, была придумана легенда о том, что когда Бахус перенес свою жену Ариадну на небеса, то в качестве знака высокого звания он возложил на ее голову корону, и воспоминание об этом короновании жены вавилонского бога живо до наших дней в виде кольца, называемого Ariadnoea corona, или "корона Ариадны". Это, вне сомнения, является подлинным источником папского ритуала коронования статуи Девы.

В азиатской Греции четки также широко использовались, что видно из изображений Дианы Ефесской. В языческом Риме было то же самое. Ожерелья, которые носили римские женщины, были не просто украшением, но как и современные четки свисали на грудь. На способ их применения указывает их название. "Monile" - общепринятое название четок - переводится не иначе как "то, что напоминает". Сама идея такого специфического предмета для напоминания является чисто языческой. * Подразумевается, что определенное количество молитв должно повторяться на регулярной основе, и совсем забывается о том, что Всевышнему нужно не их количество, а расположение сердца, ведь только язычники "думают, что будут услышаны благодаря своему многословию".

В римской церкви издавна распространен такой сравнительно недавний тип поклонения как "Молитвы к Святому Сердцу". Этот ритуал показывает, что заимствование папством вавилонских обычаев продолжается и в новые времена. Прошло совсем немного времени после введения в церкви поклонения "Святому Сердцу", и сейчас оно уже является излюбленной формой поклонения. Это же имело место и в древнем Вавилоне, что явствует из практиковавшейся в Египте вавилонской системы. Там также существовал культ "Святого Сердца". Когда-то "Сердце" было одним из священных символов Осириса, когда он родился вновь и явился в качестве Харпократа, или бога-ребенка, * на руках у его матери Исиды.

Мы уже знаем, что сила и слава Матери-Богини была полностью основана на божественном характере ее Сына. Однако почему Сын был назван "СИЛОЙ" своей Матери? То, что мальчик-бог, чьим символом было сердце, считался богом детства, подтверждается древнеримскими источниками. Кэннэт в своих "Древностях" пишет, что римская молодежь в свои ранние годы носила полый внутри ниспадавший с шеи золотой орнамент в форме сердца под названием bulla. Баркер в своей работе о Силиции, признавая что римская "булла" имела форму сердца, дальше пишет: "Обычно, после рождения ребенка его называли по имени какого-нибудь божества, которое, якобы, должно было стать его покровителем; но это имя действовало только на протяжении младенчества, после чего булла снималась". Кто еще мог быть богом, под чье покровительство вверяли римских детей, как не бог, известный под многими именами, чей отличительный знак они носили, и который, хоть и считался великим и могущественным богом войны, показывал себя также в виде маленького ребенка.

Похоже, что почитание "святого сердца" распространилось и в Индию, ведь тамошний бог-посредник Вишну в одной из своих форм носит на ступне отметину от раны, от которой он впоследствии умер, и по поводу чего ежегодно проводятся плачи, носит на груди подвешенное сердце (Рис. 41). Возникает вопрос: "Каким образом это самое "сердце" стало общепризнанным символом Ребенка и его великой Матери?" Ответ таков: "Сердце" по-халдейски звучит как "бэл", как и имя одноименного бога, а поскольку при первоначальном появлении вавилонского идолопоклонства оно по причинам секретности было окутано пеленой тайны, то истинное значение слов скрывалось за символами, известные только посвященным (прошедшим обряд инициации)". Таким образом, поклонение "Святому Сердцу" было лишь символом поклонения "Святому Бэлу", этому могущественному вавилонскому богу, который умер как мученик за распространение идолопоклонства; поскольку Харпократ, или Хорус, ребенок-бог, считался рожденным вновь Бэлом. То, что это именно так, показывает место из "Орфических гимнов", приводимых в книге Тейлора: "Когда Бахус с восхищением "рассматривал себя" в зеркало, его разорвали на куски Титаны, которые, не ограничившись первоначальной жестокостью, сварили его члены в воде, а затем поджарили их на огне. Но как только они начали есть приготовленное таким образом мясо, Юпитер, привлеченный исходившим запахом, разгневался на жестокость их поступка и начал метать на Титанов громы и молнии, а останки тела отдал Аполлону, брату Бахуса, чтобы тот похоронил их надлежащим образом. После этого Дионисий (т.е. Бахус чье сердце во время разрывания тела забрала и сохранила Минерва), опять появился в НОВОЙ ВОЗРОЖДЕННОЙ ЖИЗНИ и, будучи восстановлен к своей прежней жизни и целостности, впоследствии был причислен к сонму богов". Это ясно показывает святость сердца Бахуса, и что возрождение его сердца имело именно то значение, о котором я говорю: новое рождение (или реинкарнация) Нимрода или Бэла. Когда же Бэл был вновь рожден как ребенок, он, как мы уже увидели, стал считаться воплощением (инкарнацией) солнца. Поэтому, чтобы указать на его связь с горящим и палящим солнцем, "святое сердце" часто изображается как "горящее сердце". Таким образом, культ "Святого Сердца" католического Рима в действительности является культом горящего сердца, что видно из обращенных к нему молитв. Этот культ "Святого Сердца", которое католики называют "Сердцем Иисуса", в действительности заимствован из культа вавилонскому Антихристу, а приписываемые этому "Иисусу" атрибуты являются не атрибутами живого и любящего Спасителя, а настоящими атрибутами древнего Молоха или Бэла.

Еще одной особенностью папского поклонения является использование лампад и восковых свечей. Когда Мадонну и ребенка помещают в специальную нишу, перед ними всегда должна гореть лампада; во время мессы (литургии), пусть она проводится и при ярком дневном свете, на алтаре всегда должна гореть восковая свеча; если проводится массовая процессия, она не может считаться полностью и правильно организованной без наличия горящих длинных и тонких восковых свечей. Использование всех этих лампад и свечей восходит к тому же самому источнику, что и остальные папские суеверия. То, что заставило "Сердце", когда оно стало символом воплотившегося "Сына", изображаться как горящее сердце, потребовало наличия горящих лампад и свечей в качестве части поклонения тому же самому "Сыну"; ведь именно этого требовал установленный ритуал поклонения богу солнца Зороастру. Когда от каждого египтянина требовалось в определенный вечер зажигать на открытом воздухе перед своим домом лампаду, что было выражением поклонения солнцу, которое уничижило свою сияющую славу, приняв образ человека. Когда в наши дни езидиды Курдистана раз в год отмечают праздник "горящих ламп", это также делается в честь "Шэйх Шемс", или Солнца. Все это, что практиковалось в больших масштабах, делалось также и меньших масштабах как личное поклонение человека его богу, когда человек зажигал свечки и лампады перед своим любимым божеством. В Вавилоне такая практика была чрезвычайно широко распространена, о чем мы узнаем из апокрифической Книги Баруха: "Они (вавилоняне) повсеместно зажигают перед своими богами лампы, что они делают также и лично для себя, ставя зажженные лампы богам, которые могут их видеть не больше, чем деревянные балки дома". В языческом Риме практиковалось то же самое. Например, языческий император Лициний перед битвой со своим соперником Константином собрал в лесу совет из своих друзей, где принес жертвы своим богам, "зажигая перед ними восковые свечи". Его действия сопровождались речью, где он намекал своим богам, что если те не даруют ему победу над Константином, их и его врагом, то ему придется перестать им поклоняться, и что он больше "не станет зажигать в их честь восковых свечей". В языческом Риме во время языческих же процессий также широко фигурировали восковые свечи. "Во время этих торжеств, - пишет доктор Миддльтон, ссылаясь на Апулея, - во время этих торжеств участвовали старейшины города, облаченные в церемониальные одежды, и множество священников, несущих в руках горящие восковые свечи и статуи своих богов, одетых в свои лучшие одежды. За ними шли молодые служки дворца, одетые в белые льняные одежды. Все это сопровождалось пением гимнов в честь богов, чей праздник отмечался, и толпами посвященных в эту религию людей всех сословий, которые также несли в руках восковые свечи".

* От "aor" или "our", "свет," and "an", "действовать" или "производить, делать". Отсюда и Уран - "Делающий свет, Освещающий". Этот самый Уран, или по-финикийски "Санхуниатон, назывался сыном Элиоуна, т.е. "Всевышнего". Уран, в физическом смысле значит "Сияющий". Хесикус считает его эквивалентом "Кроноса", что имеет то же самое значение, поскольку глагол с корнем "крн" значит "выставлять рога" или "испускать лучи света", и, таким образом, тогда как эпитет "Кронос", или "Рогатый", главным образом указывает на физическую силу Нимрода как "могущественного" царя, то после того как тот был обожествлен и провозглашен "Господином/Господом Небес", имя Кронос также употреблялось по отношению к нему, но уже в смысле "Сияющий или Дающий Свет". Разница, которую Гесиод видит между Ураном и Кроносом, не является доводом против существенного тождества этих двух языческих божеств. Ведь Геродот пишет, что Гесиод был искусен в "изобретении теогонии" вместо греков, что подразумевает то, что некоторые детали этой теогонии были результатом его собственной фантазии; и после соответствующего исследования, когда пелена аллегории падает, обнаруживается, что за именем "Уран" Гесиода, выставляемого в качестве одного из языческих богов, в действительности стоял Сам Всевышний, живой и истинный.

Именно в таком качестве и поклонялись Нимроду после его обожествления. Как бог Солнца он считался не только освещающим материальный мир, но и просвещающим души людей, ведь его считали являющим "благость и истину". Из Ветхого Завета явствует не менее чем из Нового, что одно из имен нашего Повелителя Мессии ЙАУХУШУА было "Слово УЛа (Всевышнего)", Являющего (Открывающего) сердце и намерения Всевышнего. Для отождествления бога Солнца, носившего имя Митра, с Великим Явителем Всевышнего, на скульптуре он изображен в виде Льва; во рту Лев держит Пчелу (Рис. 42). Пчела во рту (в устах) бога солнца должно было указывать на него как на "Слово"; потому что "Дэбор", что по-халдейски значит "Пчела", переводится также как "Слово", и местонахождение этой пчелы во рту не оставляет никакого сомнения относительно значения этого символа. Целью такой символики было привить мысль, что Митра (которому, по словам Плутарха, поклонялись как Меситу ("Посреднику") в своем обличии Урана, "Просвещающего", был тем великим, о ком евангелист Иоанн говорит: "В начале было Слово, и Слово было у ЙАУХУ УЛа, и Слово было ЙАУХУ УЛ. Оно было в начале у ЙАУХУ УЛа... В Нем заключена жизнь, и эта жизнь - СВЕТ ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ". Повелитель Мессия ЙАУХУШУА всегда был явителем Всевышнего, и был известен патриархам именно в этом качестве; ведь Иоанн пишет: "ЙАУХУ УЛа никто никогда не видел, Его явил нам Его единственный Сын, который всегда пребывает с ЙАУХУ АБУ (Отцом) и который сам - ЙАУХУ УЛ (Всевышний)". До прихода Спасителя древние иудеи обычно говорили о Мессии, или Сыне Всевышнего, употребляя имя Дэбор, т.е. "Сын". Это вытекает из того, что написано в третьей главе 1 Книги Царств. В первом стихе этой книги сказано: "Слово Всевышнего было редко в те дни, видения были не часты". Т.е. в связи с грехом Илия Всевышний на протяжении длительного времени не открывал Себя, как Он обычно это делал по отношению к пророкам. Когда Всевышний позвал Самуила, то эти видения от Всевышнего Израилю были возобновлены (правда, не для Илия), ведь в последнем (21) стихе сказано: "И продолжал Всевышний ЯВЛЯТЬСЯ в Силоме после того, как открыл Себя Самуилу в Силоме через СЛОВО Всевышнего". Хоть Всевышний говорил к Самуилу, это подразумевает больше чем разговор, ибо сказано: "Всевышний явился" - т.е. Самуил Его видел. Когда Всевышний открыл Себя, Самуил Его видел, и видел Его "через (Дэбор) Слово Всевышнего". Для того, чтобы видеть "Слово Всевышнего", Он должен был присутствовать лично как "Слово Всевышнего", т.е. как Мессия. *

* Review of Epistle of DR. GENTIANUS HARVET of Louvaine. Этот труд, обычно именуемый "Улей Римской Церкви", содержит латинский оригинал фразы, перевод которой здесь процитирован. Эта фраза встречается по крайней мере в двух римо-католических молитвенниках, которые на сегодня достаточно редки: один был напечатан в Вене в 1506 г., с текстом которого была сравнена и сверена вышеприведенная цитата, а второй был издан в Венеции в 1522 г. Это время предшествовало распространению Реформации; и похоже, что эта фраза была удалена из последующих изданий ввиду частых на нее нападок. Тем не менее, церемонию благословения свечей можно найти в "Pontificale Romanum", Venice, 1542, и в "Pontificale Romanum", Venice, 1572. В описании церемонии благословения, содержащейся в Римском Молитвеннике (Париж, 1677 г.), есть значительное прославление пчелы, которое сильно напоминает цитировавшийся текст. Наличие такой необычной формулы в религиозной церемонии восходит к очень древним временам, в чем четко прослеживается итальянское происхождение; поскольку похожее высказывание сошло с уст папского епископа Эннодиуса, возглавлявшего итальянскую епархию в шестом веке. Так, в молитве по поводу "Пасхальной Свечи" четко выражается причина зажигания восковой свечи, потому что именно благодаря пчелам, которые производят воск для их изготовления, "земля имеет образ того, что ЕСТЬ НА НЕБЕСАХ". А что касается предмета ПОКЛОНЕНИЯ, то пчелы способны "благодаря силе растений являть на свет свой молодняк посредством своего РТА, и без такого растрачивания времени, которое присуще всем другим существам, делающим это обычным образом". Эта молитва, по всей видимости, пришла из халдейской литургии.

Здесь вполне очевидно, что "Мессию" называют "Словом Всевышнего"; и как еще человеческое воображение могло бы провести такую параллель, какая содержится в этом отрывке, если бы не было двойного значения в слове "Дэбор": "Дэбор" как "Пчела" и "Дэбор" как "Слово". В уже цитировавшемся папском труде (Pancarpium Marianum), Мессия прямо называется Пчелой. Говоря о Марии под титулом "Рай наслаждения", автор пишет следующее: "В Раю эта небесная Пчела, эта воплощенная Мудрость, занимается кормлением. Она бросает медовые соты, через которые вся горечь этого оскверненного мира превращается в сладость". Это кощунственно выставляет нашего Повелителя ЙАУХУШУА как якобы берущего всякое благословение для мира у Своей матери! Разве можно такое найти в Священном Писании? Нет. Это могло прийти только из источника, где автор называет "воплотившуюся мудрость" именем "Пчела". И такое двусмысленное значение, от которого произошло это имя, содержится исключительно в вавилонском языке. Что показывает на источник католического вероучения, и доказывает, что вся молитва о благословении восковых свечей, была, по всей видимости, взята их вавилонского молитвенника. Воистину, читатель может все больше и больше постигнуть значение слов, которыми Всевышний называет женщину на семи холмах: "Тайна, великий Вавилон"!