Празднование нового года на Руси имеет такую же сложную судьбу, как и сама ее история. Прежде всего, все изменения в праздновании нового года были связаны с самыми важными историческими событиями, затрагивавшими все государство и каждого человека в отдельности. Несомненно, что народная традиция даже после официально вводимых изменений в календаре еще долго сохраняла древние обычаи.

     Как праздновался новый год в языческой древней Руси один из неразрешенных и спорных вопросов в исторической науке. Не найдено утвердительного ответа с какого времени начинался отсчет года.

     Само значение года не определено на славянском языке. У русских, болгарских и вендских славян он называется одинаково годом. У вендов год значит собственно праздник, у поляков рок значит год и время неизбежное, судьбу или участь. У них глагол rokowac до сих пор означает догадываться, гадать по выводам или заключениям, потому что на новый год производились гадания. Есть еще польское слово gody и означает оно пир. Некоторые исследователи считают, что qody был народный увеселительный праздник, как святки. Но ни по каким народным событиям не видно, чтобы qody когда-нибудь праздновался или образовался какой-нибудь праздник, и даже урочное веселье, как святки, которые у всех славян доселе составляют празднество. Другие стали производить год от qodzic - примирять, договариваться в цене. Но и это не установлено достоверно. Впоследствии, слово год было принято русскими, но не в смысле праздника, а в значении всего годичного времени, лето же как часть его.

     Год ныне делится на 4 части времени: зиму, весну, лето и осень, но прежде наши предки разделяли его на зиму и лето, или зимнее и летнее время. У древних германцев год разделялся на зиму, весну и лето; первая часть времени у них почиталась священною, потому что тогда отправляли важнейшие праздники в честь кумиров. Со временем это разделение изменилось.

     Обратимся к празднику Святок, стараясь разглядеть их изначальное дохристианское происхождение. Святки или Святые вечера, составляют народный зимний праздник, коим оканчивается один год и начинается другой. Он продолжается 12 дней, начинается днем зимнего солнцестояния, когда умирает старое и рождается новое солнце (кратчайший день в году постепенно начинает возрастать). Этот зимний праздничный цикл ярко и широко освещен большим количеством этнографических свидетельств.

     Не пройдя ритуального очищения, поста, не готовя себя к празднику, не бросая работы, человек мог навлечь на общину и на себя самого великий гнев божества.

     Отношение к начальным дням аграрно-солнечного года как к дням, несущим опасность вреда от всякой “нечисти”, отразилось в обрядах умилостивления или противодействия враждебным силам. Поскольку в декабрьско-январские дни полевые сельскохозяйственные работы не совершались, земледельцы ограничивались знаками оберега на хранилищах хлеба и самом хлебе; обрядовые же действия проводились преимущественно с целью предохранить от несчастья имеющийся в наличии домашний скот и птицу, игравших большую роль в экономике крестьянского земледельческого хозяйства. В проведении таких обрядов принимала участие вся семья, обычно возглавляемая старшим членом ее. К их числу относится, обход “магическим кругом”, иногда объезд на “чародейных” вещах - палке, венике или помеле, свой скот и кур, со специальными заговорами и заклинаниями; перегоняли рогатых животных через обыденную новину - холст, сотканный незамужними девками за одну ночь. В орловской губернии этот обряд выглядел следующим образом: после обедни брали икону с зажженной свечой, топор, миску с освященной водой и соломенное кропило. Хозяин при этом, одевал шубу, шерстью наружу. Вся семья отправлялась на скотный двор (впереди сын или брат хозяина, согнувшись, несет топор острием вниз, за ним - кто-нибудь из женщин с иконой, затем несут кадильницу и сзади всех хозяин с крещенской водой). Идут молча и останавливаются посреди двора, где приготовили корм для скота: разломанный на куски хлеб, ржаные лепешки, испеченные на рождество и новый год, зерновой хлеб и по шесть немолоченных снопов разных злаков. Хозяйка отпирает хлев и выпускает скотину, которая, увидев еду, начинает ее есть. Хозяева трижды обходят скотину кругом, и хозяин каждую голову ее кропит водой; топор перекидывают через скот крест накрест.

     “Перекрещивание” скота топором - пережиток древних обрядов, подобных выше приведенным обрядам изгнания нечистой силы и умилостивления домового с одновременным пуганием лихого.

     Забота о силе, здоровье и плодовитости скота отразилась в ритуальной еде крестьян, в ряде случаев, осмысляемой как средство сохранения скота и обеспечения приплода в хозяйстве. Так, в Олонецкой губернии накануне рождества стряпали “козульки из белого или черного теста в виде какого-нибудь четвероногого животного или птицы - диких или домашних; одна из козулек полагается в сени над проходными воротами во двор, чтобы скот летом ходил сам домой и лучше плодился”.

     Новогоднее обрядовое печенье, носящее характерное название: “коровки”, “козульки” (видоизмененное “каракульки”, “крендельки”) приготовлялось к основным датам святочного периода или за день за два до них.

     Праздник всегда мыслился человеком одухотворенным: он “заходил”, “уходил”, его встречали и провожали. Его олицетворяли всякие вещные символы, в том числе и живые персонификации. В конце праздника их уничтожали торжественно. Переживаемые богом-праздником “страсти” - это и есть момент его смерти и возрождения. Поэтому главный элемент всего ритуального действия - ритуальная трапеза - в качестве главного блюда обычно включала самое божество, как говорили в XIX веке, “животный образ бога”. На святки это жареный поросенок или кабан, солнечное божество. Умирающий и возрождающийся бог, воплощение праздника, в ритуальной еде символически умерщвлялся и возрождался в человеке. В этом был главный праздничный акт.

     В русской обрядности свинья как обрядовое животное главного рождественско-крещенского празднества христиан получила прозвище святого Василия Кесаретского, праздновавшегося 1 января. Кесаретский поросенок входит в круг жертвенных животных, и символически он означал плодородие, богатство, благополучие в жизни человека. О культовом дохристианском значении свиньи свидетельствует истолкование христианской церковью свиньи как воплощения бесовской силы, как коня для “нечисти”, колдунов, ведьм, непременной участницы всех дьявольских сборищ и игр. Так на этом примере ярко видно, что с установлением новой формы религии, старые божества, языческие обозначались как враждебные.

     Жертвенная новогодняя свинья - или кесаретский поросенок являлся одновременно достоянием крестьянского мира и отдельной семьи. “Зажаренный кесаретский поросенок считается как бы общим достоянием; все желающие односельцы могут приходить и есть его, причем каждый из приходящих должен принести хоть немного денег, которые вручаются хозяину, а на другой день передаются в приходскую церковь и поступают в пользу притча” (С.В.Максимов). Об отношении к новогодней свинине, как к ритуальной еде, съедаемой всеми членами крестьянской общины свидетельствует обычай в Сольвычегодске. Крестьяне должны были утром первого января съезжаться на погост, привозя с собой целую свиную тушу или часть ее. Туши шли в пользу притча, а головы бросались в общий котел, варились и съедались “всем миром”.

     Наряду с этим существовала и другая форма ритуального съедания свиньи - семейная.“ К 1 января в каждом семействе готовится полугодовалый или несколько месяцев поросук, которого зажаривают непременно целым, какой бы величины он ни был. Вечером в этот день собираются все домашние, ставят свечу перед иконой, молятся Василю Великому, и когда помолятся хозяин ил старший в доме отделяет себе голову поросенка, затем разламывает, но не разрезывает жаркое и раздает всем по частям, смотря по возрасту. Это называется “кесаретского ломать”... Съев мясо, собирают кости, относят в “свину” и бросают свиньям. Это делает хозяйка дома”.

     Еще более ярко о заклинательном характере семейного обряда ритуального новогоднего обеда повествует следующее сообщение: “Перед ужином на столе насыпают семена ржи, гречи, овса и прочего, - в виде креста, вокруг которого сыплют семена в виде круга; таким образом получается “хрест у кругу”. Затем стол покрывается скатертью и семья садится ужинать. Поевши горячее, по большей части борщ, все встают; старший в семье - все равно мужик или баба - берет блюдо с вареным поросенком или свининой три раза поднимает его вверх к иконе, потом ставит на стол, на то самое место, где под скатертью насыпаны семена, и все начинают молиться Василию Великому о том, чтобы “свиньи водились и усякая скотина”. Затем старик или старуха снова берет блюдо, снова поднимает его к иконе три раза, снова ставит и все опять молятся о том же. Это продолжается и в третий раз, после чего семья садится чтобы продолжить прерванный ужин. Пока едят “кесаретского”, кто-нибудь из маленьких детей сидит под столом и хрюкает, а потом его кормят уже одного” (деревня Саламыкова, Обоянского уезда).

     Обрядовый новогодний ужин, во время которого семья должна была съесть кесаретского поросенка имел вполне определенное магическое значение: он должен был вызвать обилие, плодовитость, урожай, благополучие в семье. Ритуальная еда, возглавляемая главой семьи, сохраняла древний языческий смысл под покровом трапезы христианского праздника. От православия, за исключением свечи Василю Кесарийскому, обращения к нему, в обряде почти ничего нет. Рассыпание на столе зерен в виде круга с “вписанным” в него зернами же креста напоминает древний символ солнца на ритуальных предметах, связанных с аграрной дохристианской религией славян. Требование плодовитости скота, заявляемое во время трапезы, подражание младшим в роде хрюканью свиньи - все эти детали указывают на то, что в русском обрядовом съедании свиньи в новогодний вечер следует видеть пережитки ритуального убийства зверя с целью достичь желаемого благополучия и довольства в жизни.

     Кроме съедания мяса зверя или сделанного из теста изображения его, в новогодних трапезах столь же широкое распространение имеют кушанья, приготовленные из зерен злаков, разной муки, плодов, ягод - из продуктов, добываемых трудом земледельца. Как у древних славян, у русских эти трапезы приходились преимущественно накануне трех главных дней зимних праздников: рождества, нового года, крещения. Наименование обрядовый трапез дано по названию одного из главных блюд, употребляемого на них - кутьи. Это блюдо было исконным в новогоднем ритуальном столе.

     В новогодних обрядах различаются кутья бедная и богатая. Бедная (или постная) кутья проводится в рождественский сочельник, богатая в новогодний (а иногда и в крещение). Кутья рождественского сочельника у русских значительно проще и беднее обрядами, сопровождающими еду, чем у древних славян. Русские, в сущности не праздновали сочельник рождества, отмечая его одним постом до первой вечерней звезды. “Постная кутья” не осложнялась привнесениями из христианской легенды. У ряда древних славянских народов сочельническая трапеза вырастала в целую сеть обрядов, сливаемых с обрядовым столом, осложнялась ассоциациями с религиозной легендой христианского праздника рождества. Простота русской кутьи обусловлена отсутствием в ней отголосков культа Христа и изобразительных моментов легенд о волхвах. Простоту и неразработанность можно видеть и в описании, сделанном в первой половине прошлого века И Сахаровым: “Для вечерней трапезы готовится доселе из круп каша, а из пшена и ячменя кутья сочельническая. Малорусы варят также свою особенную кутью. В одном горшке изготовляют пшеницу, и в другом вареные в меду яблоки, груши и сливы; оба горшка становятся на полку в переднем углу”.

     Кутья обычно варится из зерен пшеницы; но в некоторых случаях приготовление ее варьируется. Так в бывшей Вологодской губернии кутью приготовляли из гороха с пшеницей с примесью сока из канопляного семени или меда.

     Наряду с кутьей обязательной частью сочельнической трапезы был “взвар”, “узвар” или “сочиво”, (кампот), делаемый из сухих плодов и ягод, развариваемых с медом или сахаром в горшке. Широкое распространение как сочельническое блюдо имеют блины. В бывшей Владимирской губернии начинали печь в сочельник с утра и ими одаривали калядующих.

     Встречаются также в числе блюд толокно и кисель. Кутья, взвар, блины, толокно, кисель - ритуальные блюда, приготавливаемые для встречи новолетия, не являются исключительным достоянием этой обрядовой трапезы. Еще Афанасьев правильно отмечал: “...семейная трапеза, за которой встречают праздничный хлеб, кутью, мед и садовые плоды ( о рождестве, крещении). Узвар и каша доныне считаются необходимыми на родинах, а мед и кутья на похоронах и поминках”.

     Русский рождественский сочельник в большей мере завершение поста, чем начало новогодних празднеств. В большинстве мест сочельник отмечался только постом до первой звезды, тщательно соблюдаемой чистоты в избе, застеланием стола чистой скатертью для совершения трапезы, едой в торжественно строгом молчании.

     Завершая молчаливой трапезой пост крестьянин вступал в новогодний период - период празднеств непобедимого солнца.

     Все славянские племена праздновали с незапамятных времен новый год. У чехов, сербов и болгар: ходити по коледе, значило поздравлять с новым годом, за что получали подарки, у словаков коледовать, значило благословлять в новый год; у боснийцев и других задунайских славян, коледою именуется подарок в новый год. У поляков все сословия принимают участие во взаимном поздравлении и одаривании, и это называется коленда. Дети ходят по домам и

      Наименование русских новогодних песен, использовавшихся в канун главных зимних праздников - рождества, нового года, крещения, - различны. Как правило, даются по припеву, имеющему форму восклицания (отсюда - кликать коляду, кликать овсень). Песни с припевом “коляда, ой коляда” распространены по всей территории России, но в ряде районов уступают место своеобразным русским формам. Такой формой в северных районах на территории Новгорода было “виноградье”. Центральная полоса России и Поволжье имеют “овсень”.

     В большинстве местностей русское население не разделяло песен соответственно их названиям по праздникам, это отличает восприятие русскими своей новогодней поэзии от восприятия ее, например, украинцами, у которых колядка определяется как рождественская песня, щедровка как новогодняя. Русские сохранили рождественско-крещенские обряды как целостный цикл ко всему новогоднему периоду, а не как раздробленные датами, приуроченными в одних случаях к христианскому празднику рождения Христа, в других к календарной дате нового года - первого января. В этом отразилась старая традиция счета времени по периодам, а не по дням календаря (численника).

     Обряд колядования несмотря ни на какие преследования, направленные против него грамоты, пережил и в ряде местностей сохранил даже названия песен, упоминавшихся в XVI-XVII веках. В Муроме Владимирской губернии и его окрестностях, толпы колядчиков стоят перед домом и спрашивают позволения петь тусень. Дома ли хозяева? - спрашивают колядчики. “Дома нет” - отвечают им. “Где же хозяин? Уехал на торг, соли купить. Для чего соли? Мясо солить. На чтомясо? Сына женить. На что сына женить? Чтобы пашеньку пахати, хлеба промышляти.

     В других местах кормят посыпальным зерном птиц, и по их клеванию замечают о будущем урожае.

     При посыпании произносят еще причитание:

В Червоной России также ходят мальчики, от самого утра, с разным зерном в мешках. Засевая избу или господские комнаты они приговаривают: на счастье, на здоровья, на новый рок! Роды Боже! Жито, пшеницю, всяку пашницю, в затечку дитей капицю. Иные бросают рожь под ноги проходящим, которые за то дают им несколько денег, ибо встреча с посыпальщиком в то время, особенно с бросающим рожь под ноги, предвещала добрый знак.

     Подобный обряд обсевания сохранился в некоторых местах восточной России, так, например, в губерниях рязанской, владимирской, симбирской, нижегородской, пензенской и саратовской - там он именуется авсенем, овсено, усенем, говсенем, бауценем и таусенем. Все эти слова, по одной версии производные от слова овес, а по другой от просинь, связанного с удлинением дня. Там ходят по домам, обсыпают овсом из лукошка или руковицы; зерно это собирают для весеннего посева.

     Овсень в тех же губерниях, употребляется часто вместо коляды. В этих местах, по деревням, начиняют кишки и желудки и варят свиные ноги, кои раздают посыпальщикам вместо подарков. Молодые женщины и девицы ходят под окна петь овсень в вечеру нового года. Одна из них носит за собою кошель, называемый махоноска для поклажи подарков. Под окном или у дверей избы спрашивают: прокликать ли овсень? Получив согласие , поют: 

Если не подают подачки, то продолжают:

С получением подачки, отвечают целым хором: хозяина и хозяйку поздравляем с праздником, с новым годом.

Хозяин открывает окно, смотрит и радушно подает подачку. Если она щедрая, то начинают притопывать с радостным свистом, прищелкивать и плясать под песни:

Хозяин открывает в другой раз окно и говорит ласково: “милости просим, в избу. Мы рады овсеню, гостю жданому. Не погневайтесь только, чем Бог пошлет”. Они входят в избу с похвальными припевами:

     Самый характер предновогодних посиделок отличается более строгими формами, сохранению которых содействовали религиозные запреты. “В рождественский пост устраиваются посиделки, но без плясок, песен, девицы прядут, а парни что-либо рассказывают и зубоскалят. Если бы в избе не было никого из стариков, и то бы они не пытались устроить пляски: неравно кто-либо ненароком проговорится, а узнают плохо будет, от стариков достанется на орехи” (Из свидетельства Долекторского)

      Святочные увеселения частично состояли из игр и песен, которые могли исполняться в любое другое время, частично из игр, которые имели место только во время святок. К первым относятся. “Вечерки”, “Посиделки” или “Беседы”, то есть сборища молодежи для игр пения и плясок. Вот одно из описаний подобных “вечерок”. Девушки запевают песни, а двое из парней начинают ходить по комнате: в середине песни они берут по девушке и ходят с ними до конца песни, после чего кланяясь девушкам отводят их на свои места. Когда девушки начнут другую песню, следующая пара парней проделывает тоже, что и первая и т.д. После парней также под пение песен по двое ходят девушки, выбирая себе пару. Затем “все вместе проделывают фигуры под пение хороводных песен наподобие кадрили. Здесь же на вечеринках устраиваются и другие игры: в почту, в соседи, в мельницу и пр.”. “ Пожилые мужчины тут же играют в карты, рассказывают анекдоты, на вечерки приходят ряженые”. На таких посиделках святочных песен никаких не было. Святочными песнями по своему содержанию, можно назвать только колядки, и подблюдные песни. На святках пелись игровые беседные песни, которые исполнялись и в другие сроки. Все эти песни носят веселый и насмешливый характер. Основная тема- противопоставлении молодости и старости. Молодость воспевается, старость высмеивается.

     Подблюдные песни составляют часть святочных гаданий. Трудно сказать, почему именно под новый год гадание принимало такие широкие формы. В большие праздники, особенно на Рождество, в Новый год и Крещение, а вернее, в их кануны, в собственно языческие праздники, можно было гадать о судьбе, и нечистая сила являлась в образе суженого. Гадали обычно в особой ситуации, приближавшей земной быт к сфере потустороннего мира. Если гадали дома, то непременно ночью, в темной комнате, при свете горящей свечи, зеркала или полотенца или других ворожейных вещей, как, например, хвоста осмоленного рождественского поросенка. Если гадали вне дома, тоже на “границах”, где “этот” мир встречался с “тем” - на огороде, на перекрестке дорог, на углу избы, под окном, за околицей, у плетня, у бани, у овина, у проруби. Вызывали образ суженого, и нечистая сила являлась. Это было рискованным шагом, т.к. малейшее нарушение условий могло навлечь необычайный испуг или даже смерть гадавших.

     Именно в праздничные дни можно было увидеть и черта, и ведьму, и “лихого человека”. Для этого нужно было выполнить некоторые специальные предписания, например, собрать к заветному дню “священное число” (7,9,12) поленьев и сжечь их в праздник. Ведьма придет просить огня. Но зачем нужно было видеть ведьму? Затем, что она находилась среди обычных людей, и сама с виду была совсем обычным человеком, и этот “внутренний”, неведомый враг сразу мог стать ведомым и открытым.

     Еще обычной заключительной строфой у подблюдных песен является: Кому вынется, Тому сбудется, Тому сбудется, Не минуется.

     Типично святочным увеселением признается ряжение. Часто это бесхитростное увеселение, состоящее в том, чтобы изменить свой облик, сделать себя неузнаваемым и дурачить, веселить или пугать окружающих своим комическим видом.

     Чаще всего рядятся лицами не из круга деревенской молодежи это прежде всего старики и старухи, старики - с огромными бородами, и мохнатые или горбатые; это различный пришлый люд, непохожий на своих жителей - цыгане, солдаты или Петрушка.. Этим достигается комический эффект, усиливающийся необычным поведением или необычной одеждой. Ряженые пляшут, кувыркаются, говорят писклявыми голосами. Надевали не только маски, но и костюмы. Ряженые целыми ватагами ходили из избы в избу, иногда из деревни в деревню.

     Люди маскировались также и животными, иногда водили животных с собой. Из этих животных, прежде всего обращает внимание на себя коза. Маска козы чаще встречается у украинцев и белорусов. Она принадлежит к наиболее архаичным типажам. Шествие с козой иногда сопровождалось процессией колядующих. В Минской губернии “ несколько молодых хлопцев собираются в какую-нибудь хату, преимущественно малосемейную, и здесь наряжают козу. Самого смышленого из хлопцев одевают в тулуп, вывороченный на изнанку, на ноги ему одевают другой тулуп, тоже вывороченный, оба тулупа скрепляют у пояса веревкой, отчего правда, выходит подобие скорее медведя, чем козы. Лицо этой козы вымазывают сажей или надевается на него маска. На голову одевается особого устройства шапка, к которой прикреплены рога, сплетенные из лозы и соломы. К довершению наряда этому парню в руки дается упряжная дуга, на которую он садится верхом и коза готова. Неразлучными спутниками козы являются “дед”, “цыган”, “музыкант”, с “песельниками”. В деда выбирают тоже молодого парня, способного играть эту роль. Кроме ветхой , изорванной одежды, покрывающей деда, ему одевают на лицо маску из березовой коры, на которой красуется огромный бурак, служащий вместо носа, и длинный клок льна или пеньки вместо бороды. Дед дурачится, занимает хозяина веселым разговором, угощает его золой вместо табака. Дается представление, коза под песню поворачивается разными боками. В песне поется, что козу хотят бить. Под слова песни “ой ударил козоньку” один из толпы ударяет по рогам козу, которая падает и лежит до тех пор пока поющие не дойдут до слов “здорова стала”. Тут она вдруг встает, кланяется хозяину в ноги и начинает плясать. В это время начинают играть на скрипке уже с аккомпанементом бубна, а до этого момента играли только на скрипке. Шествие сопровождающееся песней: “где коза ходит , там жито родит, где коза хвостом, там жито кустом, где коза рогом, там жито стогом. Плодовитость и силу животных стараются передать земле. Между плодовитостью животных и плодовитостью земли существенной разницы не делали.

     Шествие с козой преобладало на Украине и в Белоруссии. У великороссов преобладает обряд “кобылку водить”. Игра эта когда-то была очень распространена. Упоминания “бесовской кобылки” в церковных поучениях довольно многочисленны. Основание лошади составляют два парня. Передний держит в руках двухконечные вилы, к которым прикрепляется соломенная голова с ушами. Все это обтягивается попоной. На “лошадь” садится всадник , т.е. на плечи переднего парня садится мальчик.

     Другим животным, в которое рядились во время святок, был бык. Быка обычно изображали не двое, а один человек. Парень, наряженный быком, держит под покрывалом глиняный горшок с настоящими бычьими рогами. Одна из форм игры состоит в том, “ чтобы бодать девок, и притом так бодать, чтобы не только больно, но и стыдно. Как водится, девки поднимают крик и визг, после чего быка убивают: один из парней бьет поленом по горшку, горшок разлетается, бык падает, и его уносят”. В. И. Чичеров отмечает: “Маска быка - одна из древнейших - в действиях играющих осмысляется как маска эротической игры, несомненно восходящей к культу плодородия. В “игре быка” эротические мотивы, может быть исконные в ней, сохраняются обычно с большей отчетливостью, чем в других играх звериных масок”.

     Рядятся также в баранов, медведей, волков, обезьян, лисиц и журавлей.

     Особое же негодование церковных и светских властей вызывало ряжение мужчин женщинами и женщин мужчинами. Запрещение Стоглава гласит: “Тако же мужем с отроком женским одеянием не украшаться, ниже просто женская одеяния носити, ни женам в мужеская одеяния облачитися, но комуждо подобная своя одеяния имети” (Стоглав, 185-186). Запрещение это стоит в ряду запретов игр “на смех и на блуд выстовляюща многих”.

     Собственно святочные игры были почти исключительно достоянием холостой молодежи. Маскирование способствовало различным вольностям. Эротический характер этих игр имел обрядовый характер.

     Земля воспринималась в сознании земледельца как женский организм - “Мать сыра земля”. И понималось это буквально. Но материнство, роды являются не сами собой, а обуславливаются совершенно определенными действиями. Если нет стыда в материнстве, то нет стыда и в том, чем материнство обусловлено. Так же как пытались путем совершения обрядов передать земле плодовитость животных (шествие с козой) также пытались передать ее и через плодовитость человека: человеческая плодовитость и все, что с ней связано, стимулирует силы земли и заставит ее дать урожай.

     В Вологодской губернии ходила загадка: “ покойник, покойник умер во вторник, пришел поп кадить, а он в окошко глядит” . Отгадка - хлебное зерно. Эта же загадка имеет другую разгадку - яровое и озимь.

     Первое, что бросается в глаза в похоронных святочных игрищах их яркая противоцерковная направленность. Эти игры отражали ироническое отношение к церковной обрядности. В. И. Чичеров объясняет наличие похоронных мотивов тем что “тема смерти” в народном календаре отражает “зимние умирание природы и угасание солнца”. Что же еще бросается в глаза -это постоянный смех, сопровождающий весь обряд. Сила смеха на могилах означает что мертвые не умерли. Древние славяне и древние народы приписывали смеху особую магическую силу - способствовать поднятию и усилению производительных сил природы, тому же урожаю хлебов, трав, плодов, умножению животных и тд. Верили что, чем больше будет смеха и чем громче будет он тем богаче будет природа в наступающем году, тем больше она народит и даст человеку продуктов питания. Магическое значение имела не всякое веселье, не всякий смех, а смех при растерзании или смех при умервщлении куклы. Смех влиял на природу не непосредственно, а через воскресение умервщленных антропоморфных олицетворений праздника, которые воскресали в травах и злаках, которые своей смертью, и своим воскресеньем будто бы создавали урожай.

     Вместе с христианством на Руси появилось как новое летоисчисление от сотворения мира, с новым годом начинавшимся 1 марта, так и новый европейский календарь - Юлианский, с закрепленным названием месяцев.

     В районах средиземноморской культуры у земледельческих народов празднование нового года, вполне естественно, связывается с предстоящим началом полевых работ. Самое наименование месяцев календаря греко-римского средиземноморья указывает на счет времени земледельца, примечающего посев и уход за ним. Год начинался мартом, от которого шло времяисчисление.

     Решая вопрос об исконности мартовского нового года у восточных славян средней и северной Европы, необходимо принять во внимание особенности климатических условий, с которыми связываются сроки начала и конца полевых земледельческих работ. В средней и северной России март не был и не является датой начала полевых работ. А в южнорусских областях март имел значение почти тождественное с соседним средиземноморьем. Тем не менее, в средневековой Руси до 1348 года (или конца XV века) новый год справлялся именно 1 марта, а параллельно этой дате праздновались январские дни, сопровождавшиеся многочисленными народными обрядами, вызвавшими такую долгую, упорную, но безуспешно борьбу светских и духовных властей. По крайней мере, для средней и северной Руси - для территории, на которой складывалась русская народность, было характерно одновременное проведение новогодних обрядов, приуроченных к зимнему солнцевороту, и наличие официальной даты нового года, считаемой до 1348 года 1 марта.

     Связанность названий месяцев с местными природно-климатическими условиями и с трудовыми процессами отражает столь важные для полевых работ колебания в похолодании и в потеплении на севере и юге Европы. Если период зимнего возрождения солнца остается незыблемым у разных народов, то период весеннего пробуждения природы, ее первоначального расцвета, времени начала полевых работ имеет разные даты. Мартовская дата как исходный пункт европейского календаря была естественна в южной Европе. Календарь средиземноморья, вместе с распространившимся христианством, был перенесен в центральную и северную Европу, отслоившись в официально принятых и утвердившихся греко-римских названиях месяцев. Параллельно с официальным календарем продолжал жить народный, основывающийся на сроках работ и наблюдениях за состоянием природы, содержащие свой особый счет времени. Славяне средней и северной Европы сочетали захожее времяисчисление со своим, сохранив традиционный счет времени и в названиях месяцев и в обрядовых действиях, начиная их с дохристианского зимнего празднества, отмечающего время возрождения света.

     Несоответствие мартовского нового года трудовым процессам в областях формирования русской народности заставляет видеть в нем заносное явление. Чуждость марта как новолетия быту и трудовой деятельности русских подчеркивается почти полным отсутствием обрядов, приурочиваемых к этой дате. Возможно, март в значении новогоднего времени был перенесен на север и, в первое время существования северо-восточной Руси, праздновался в ней, несмотря на явное несоответствие местным условиям жизни и народным традициям.

     Когда израилетяне отправились в обетованную землю, тогда по повелению Божиему, они обязаны были праздновать в этом месяце каждый пятидесятый год, и не убивать никаких животных; ни орать, не засевать полей; ни собирать винограду, ни плодов от садов, чтобы все оставшееся было в пищу убогим людям, птицам и зверям. “Возвестите трубным гласом во всей земле вашей, и освятите лето, пятидесятое лето, и разгласите оставление на земле, всего живущим на ней: ни сеяти, ниже жати будете, еже само произникнет на ней, и да не объемлиши освященных ся, но да ясти будут убозие языка твоего; останки же да снедят звери дикие, тако да сотвориши винограду твоему и масличию твоему” (Лев. Кн. XXV. Ст.9-11, Исх. Кн. XXIII. Ст.11)

     В это пятидесятое лето отпускали рабов на волю, прощали долги и совершали очищение от грехов. Пятьдесят лет разделяли на семь седьмиц, седьмой год именовали суббота и покой, и всегда он приходил в сентябре месяце.

     Интересно, что создание самих календарных систем связывается с необходимостью урегулирования сбора налогов на государственном уровне. Так, например, в восточной и западной Римской империи система индиктиона, в 3 веке представляла ежегодную подать, размер которой определялся цензом, вычислявшимся один раз в пять лет , и переписью населения, производившейся один раз в 15 лет . С 312-313 года периодичность индиктиона в 15 лет легла в основу летоисчисления.

     С истечением XVII столетия прекратилось празднование Царями нового года среди своего народа; но Церковь доныне празднует новолетие в первое сентября, которое в народе превратилось в бабье лето, сопровождаемое особыми забавами и увеселениями.

     Обычай поздравления друг друга с новым годом появился у нас не ранее XVII века. До этого времени он составлял церковный и торжественный обряд для Царей, коих наши Святители поздравляли всенародно на Красной площади. Князь Курбский , любимец Иоанна IV и бежавший потом от его гнева в Польшу в середине XVI века осуждает обычай поздравления с новым годом, считая его противным христианину, и думает, что это поругание, а не оказывание чести: “Неистов тот, кто поздравляет человека, наилучшее создание Божье, с бездушным новым годом... Годы и времена, назначенные на служение человеку, суть бездушные. Как можно желать здоровья человеку, бесчувственными предметами? - Перекрестись, образумься, прокляни дьявола и впредь не поздравляй” (Сказания Кн. Курбского, ч.II, изд. 1833 c.210-211).

      В эпоху преобразования России Петром I личность народная сильно изменилась от влияния европейского образования, многие старые обычаи в городах вытиснились новыми, иноземными, или запрещались Царскими указами.

      В Европе существовал с давних времен связанный с елкой обычай, одаривать детей какими-нибудь подарками перед Рождеством Христовым и на Новый год.

     Нет семейного дома в Петербурге, где бы ни праздновали елки. Есть еще обычай, что дети в этот день и новый год, читают поздравительные стихи своим родителям, в коих выражают непритворную любовь к ним, желают им наслаждаться здоровьем, долго жить и заключают тем, чтобы их одаривали.

     Елка доставляет детям веселое препровождение времени. Она первоначально появляется в Москве в середине XVII века, а оттуда перешла в Петербург в царствование Петра I.

     Канун Нового года известен во всей России под именем Васильева вечера, в который провожают старый год с возможным весельем, чтобы новый год был счастливым.

     Новый год или новое лето стали принадлежать к числу гражданских праздников. У многих вошло в обыкновение провожать старый год пирушками. Накануне нового и в самый новый год, одаривают детей незначительными подарками, слуг и бедных людей. Чиновники осыпаются монаршими милостями, повсюду радость и надежда на новое лучшее.

     Несмотря на 40 лет борьбы старины с новизною не везде и не совсем истребились прежние суеверия язычества. Сам преобразователь иногда невольно обращался от чужеземных забав к русским потехам, давая простор русскому уму, в Святые вечера он с любимцами своими святочничал переряженый, славил Христа по домам и совершал другие старинные обряды.

     Многие старинные новогодние обряды доживают до начала XX века. Когда Октябрьская Социалистическая революция, вместе с социальными преобразованиями, коренным образом меняет народное мировоззрение, меняется и отношение ко многим праздникам. Новый год сохранился как праздник, сохранился и обычай детского празднования Елки. Возможно, именно с этого времени в России Новый год считается самым веселым, долгожданным и радостным праздником. С исторической же точки зрения, праздник Нового года дошел до нас в обезжизненном “элементарном” виде. Некогда он был единым великим действом, в котором торжественные шествия, ношения священных символов, трапезы, песни, игры, хороводы, гадания, магические действия были сплавлены в одну мистерию, в которой человек вместе с миром переживал его стихийный катаклизм, заканчивал один и начинал другой цикл жизни в природе.